Пока она страстно любила его, он еще способен был, пожалуй, верить ей, но когда исчезла эта связующая цепь, мало ли что могло случиться.
За последний год или два расходы семьи сильно возросли: Джессика не переставала требовать все новых нарядов, да и миссис Герствуд, не желавшая, чтобы дочь затмевала ее, тоже частенько освежала свой гардероб. Герствуд долгое время молчал, но потом начал роптать.
— Джессике нужен новый костюм, — сказала как-то утром миссис Герствуд.
Герствуд стоял перед зеркалом и надевал один из своих умопомрачительных жилетов.
— Насколько мне помнится, ей совсем недавно что-то купили, — заметил он.
— Совершенно верно, — спокойно подтвердила жена, — но то было вечернее платье.
— По-моему, Джессика в последнее время слишком много тратит на туалеты, — сказал Герствуд.
— Ну что ж, она теперь чаще бывает в обществе, — невозмутимо ответила жена.
Но в голосе мужа она уловила нотки, которых раньше никогда не слыхала.
Герствуд разъезжал не особенно много, но, если ему случалось куда-нибудь ехать, он неизменно брал с собой жену. Однажды группа членов муниципалитета задумала устроить увеселительную прогулку в Филадельфию, и Герствуду предложили присоединиться к ним.
— В Филадельфии нас никто не знает, — сказал ему один из участников поездки, лицо которого достаточно ярко свидетельствовало о тупости и склонности к плотским удовольствиям, — и мы можем там хорошенько повеселиться.
При этом он левым глазом чуть заметно подмигнул Герствуду и слегка склонил набок голову, на которой красовался великолепный шелковый цилиндр.
— Непременно поезжайте с нами, Джордж! — добавил он.
На следующий день Герствуд сообщил жене о своем намерении.
— Я уезжаю на несколько дней, Джулия.
— Куда? — спросила та, подняв на него глаза.
— В Филадельфию… по делу.
Миссис Герствуд пристально смотрела на мужа, точно ожидая еще чего-то.
— На этот раз мне не удастся взять тебя с собой, — добавил Герствуд.
— Ну, нет так нет, — ответила она.
Но мужу было ясно, что она находит это странным. Прежде чем он ушел, она задала ему еще несколько вопросов, и это вызвало у Герствуда раздражение. Он начал подумывать, что его жена — неприятная обуза.
Герствуд получил от поездки в Филадельфию большое удовольствие и испытывал сожаление, когда настало время возвращаться. Он не любил лгать, и ему противно было измышлять объяснения. Разговор не пошел дальше замечаний общего характера, но миссис Герствуд еще долго размышляла о нем. Она стала больше выезжать, еще лучше одеваться и чаще посещать театры, чтобы вознаградить себя за перенесенную обиду.
Такую атмосферу едва ли можно было назвать приятной семейной жизнью. И текла здесь эта жизнь по привычному, раз и навсегда установленному образцу, повинуясь силе условностей. Но, по мере того как время шло, отношения становились все суше и суше. Рано или поздно должен был произойти взрыв и все разнести в прах.
