— Вы не должны так смотреть на меня, — сказала она наконец.
— Я ничего не могу с собой поделать, — ответил Герствуд.
Керри умолкла, предоставив событиям идти своим чередом, и тем самым придала смелости Герствуду.
— Вас не удовлетворяет ваша жизнь, ведь правда? — продолжал он.
— Да, — тихо ответила она.
Герствуд понял, вернее, почувствовал, что он хозяин положения; низко наклонившись к молодой женщине, он прикоснулся к ее руке.
— Не надо! — воскликнула Керри, вскакивая.
— Простите, это вышло ненамеренно, — непринужденно ответил Герствуд.
Керри могла бы убежать от него, однако она этого не сделала. Она не прекратила разговора, и Герствуд тотчас с готовностью принялся рассказывать ей что-то интересное. Но вскоре он поднялся, собираясь уходить. Керри чувствовала, что победа осталась за ним.
— Вы не должны сердиться, — ласково сказал он. — Со временем все образуется!
Она ничего не ответила, так как не знала, что сказать.
— Мы с вами добрые друзья, да? — сказал Герствуд, прощаясь и протягивая руку.
— Да, — ответила Керри.
— В таком случае ни слова об этом, пока я снова не увижу вас.
Он ненадолго задержал ее руку в своей.
— Я не могу обещать, — с сомнением в голосе отозвалась Керри.
— Надо быть великодушнее с друзьями, — упрекнул он ее так просто, что она была тронута.
— Давайте не будем больше говорить об этом, — сказала она.
— Отлично! — просиял Герствуд.
Он спустился по лестнице и сел в экипаж. Керри заперла дверь и вернулась к себе в комнату. Она подошла к зеркалу, сняла широкий кружевной воротничок и расстегнула красивый пояс из крокодиловой кожи, который она недавно купила.
— Я становлюсь ужасно гадкой! — произнесла она, искренне огорченная и охваченная смятением и стыдом. — Что бы я ни делала, все получается нехорошо.
Она распустила волосы, и они рассыпались густыми каштановыми волнами. Она перебирала в уме впечатления этого вечера.
— Не знаю, как мне теперь быть, — чуть слышно пробормотала она наконец.
А Герствуд, которого в это время мчал экипаж, мысленно говорил себе: «Она меня любит. Я в этом уверен!»
И весь оставшийся путь до места его службы — добрых четыре мили — управляющий баром весело насвистывал старинную песенку, которую не вспоминал уже пятнадцать лет.
13. Верительные грамоты приняты. Вавилонское столпотворение
Не прошло и двух суток после разговора между Керри и Герствудом, как последний снова явился в Огден-сквер. Все это время он не переставал думать о Керри. Ее кротость воспламенила его надежды. Он чувствовал, что добьется успеха, и скоро. Его интерес к Керри — чтобы не сказать влюбленность — основывался не на одном только желании, он был гораздо глубже. Это был расцвет чувств, прозябавших в сухой и бесплодной почве уже много лет. Вполне возможно, что Керри лучше всех тех женщин, которые когда-либо раньше владели его воображением.
