Он захватил роль с собою и по возвращении домой вручил ее Керри с таким видом, словно оказывал ей большую услугу.
— Мистер Квинсел сказал, что это самая лучшая роль. Как думаешь, справишься ты с нею?
— Я ничего не могу сказать, пока не просмотрю ее, — ответила Керри. — Знаешь, теперь, когда я согласилась на эту затею, она начинает меня пугать.
— Полно! Ну чего тебе бояться? Вся труппа ничего в общем не стоит. Остальные, я уверен, будут играть куда хуже!
— Хорошо, посмотрим, — сказала Керри.
Несмотря на пугавшие ее предчувствия, она была рада, что роль у нее в руках. Друэ начал одеваться и долго возился, пока наконец не высказал то, что его беспокоило.
— Видишь ли, Керри, они собирались печатать программу, и я сказал, что тебя зовут Керри Маденда. Ты ничего не имеешь против?
— Нет, почему же, — ответила она, подняв на него глаза.
Тем не менее у нее мелькнула мысль, что это несколько странно.
— Это на всякий случай… если у тебя не выйдет, — добавил Друэ.
— Конечно, конечно, — согласилась Керри, очень довольная такой предусмотрительностью. — Это очень умно с твоей стороны.
— Я не хотел выдавать тебя за жену, тебе было бы неловко, если бы роль не удалась. Меня там все хорошо знают. Но я уверен, что ты великолепно сыграешь. Так или иначе, ты, возможно, больше никогда и не встретишься ни с кем из этих людей.
— О, мне все равно! — храбро сказала Керри.
Она теперь твердо решила попробовать свои силы на этом заманчивом поприще.
Друэ облегченно вздохнул. Он опасался, что ему снова грозит разговор о браке.
Роль Лауры, как, едва познакомившись с ней, убедилась Керри, состояла сплошь из страданий и слез. Автор, Августин Дэйли, написал ее в духе священных традиций мелодрамы, еще властвовавших в ту пору, когда он начинал свою карьеру. Тут было все: и позы, проникнутые грустью, и тремоло в музыке, и длинные пояснительные монологи.
«Бедняга! — читала Керри, заглядывая в текст и с чувством растягивая слова. — Мартин, непременно дай ему стакан вина перед уходом».
Керри была изумлена краткостью роли. Она не знала, что должна оставаться на сцене, пока говорят другие, и не просто оставаться, но играть соответственно происходящему на сцене и игре других артистов.
«Я, кажется, справлюсь!» — в конце концов решила она.
На следующий вечер, когда Друэ пришел к ней, он обнаружил, что Керри чрезвычайно довольна проделанной за день работой.
— Ну, как у тебя продвигается дело, Кэд? — спросил он.
— Очень хорошо! — смеясь, ответила она. — Мне кажется, что я уже знаю все наизусть.
— Вот славно! — сказал Друэ. — Ну-ка, я послушаю что-нибудь, — предложил он.
— О, я право, не знаю… Сумею ли я так вдруг встать и начать? — застенчиво спросила она.
— А почему же нет? — удивился Друэ. — Ведь здесь тебе будет легче, чем там.
— Я в этом не уверена.
Кончилось тем, что она выбрала эпизод в бальном зале и начала читать свой текст с большим чувством. Чем больше Керри входила в роль, тем меньше помнила она о присутствии Друэ.
