Им так весело, что они забывают о тех, кто за воротами, а он — он был за воротами.
Каждый день он читал в вечерних газетах о том, что происходило на территории неприступного города. В заметках о лицах, отплывавших в Европу, он встречал имена видных посетителей своего старого бара. В столбцах, посвященных театру, он неоднократно видел сообщения об успехах людей, которых он хорошо знал. Все эти люди, наверное, развлекались так же, как и раньше. Пульмановские вагоны возили их по всей стране, газеты в лестных заметках упоминали их имена, роскошные вестибюли отелей и сверкающие залы ресторанов удерживали их внутри обнесенного стенами города. Все люди, которых он знал, с которыми он еще так недавно чокался, — видные люди, а он… он забыт. Кто такой мистер Уилер? Что такое бар на Уоррен-стрит? Чепуха!
Если кто-либо из читателей думает, что подобные мысли не приходят на ум рядовому человеку, что такие переживания доступны только людям более высокого умственного развития, то я хочу обратить их внимание на то, что только высокое умственное развитие и порождает такую философию, такую стойкость духа, которые не позволяют сосредоточиваться на подобных вещах — и страдать из-за них. Только умы заурядные способны придавать столь большое значение материальному благополучию и убиваться из-за утраты сотни долларов. А Эпиктет только улыбается, когда исчезают последние остатки материальных благ.
Наступил момент (приблизительно к концу третьего года), когда эти думы и мрачное настроение начали отражаться на делах бара на Уоррен-стрит. Клиентов заметно поубавилось по сравнению с тем, сколько народу посещало бар в дни наибольшего его процветания, и это сильно раздражало и тревожило Герствуда.
Как-то вечером он признался Керри, что дела в этом месяце идут хуже, чем в предыдущем. Это было сказано в ответ на заявление Керри, что ей нужно купить кое-какие мелочи. Керри не преминула мысленно отметить, что Герствуд никогда не находил нужным советоваться с нею, когда покупал что-нибудь из одежды для себя. Впервые у нее мелькнула мысль, что он хитрит и хочет, чтобы она у него ничего не просила. Она ответила довольно мягко, но в душе была возмущена. Герствуд совсем не думает о ней. Если у нее когда-нибудь и выдается веселый часок, то лишь благодаря Вэнсам.
А они вдруг объявили, что уезжают из Нью-Йорка. Близилась весна, и они намеревались поехать на Север.
— Да, — сказала в разговоре с Керри миссис Вэнс, — нам, пожалуй, лучше отказаться от квартиры, а вещи сдать на хранение. Мы уедем на все лето. Какой же смысл платить за квартиру? Кроме того, по возвращении, мы, наверно, поселимся ближе к центру.
Керри слушала ее с искренним огорчением. Общество миссис Вэнс доставляло ей огромное удовольствие, и во всем доме она больше не знала ни души. Теперь она опять останется совсем одна.
Плохое настроение Герствуда из-за понижения доходов от бара как раз совпало с отъездом супругов Вэнс. На долю Керри сразу выпали и угрюмость мужа и невыносимое одиночество.
