— Так, так, — произнес управляющий.
Герствуд молчал и дожидался ответа.
— Да, нам нужен агент, но я не думаю, чтобы наше предложение могло заинтересовать вас.
— Я понимаю, — сказал Герствуд. — Но, видите ли, сейчас мне не приходится выбирать. И если место свободно, я охотно возьму его.
Управляющий фирмой не слишком тепло отнесся к этому «мне не приходится выбирать». Ему нужен был человек, который не стал бы думать о выборе или о чем-то лучшем, а главное, не такой пожилой. Он имел в виду какого-нибудь молодого, расторопного юношу, который рад был бы усердно работать за самое скромное вознаграждение. Герствуд совсем не понравился ему. У него был более важный вид, чем у самих владельцев фирмы.
— Что ж, — заявил управляющий, — мы с удовольствием обсудим вашу кандидатуру. Окончательно мы решим лишь через несколько дней. А пока что я предложил бы вам предоставить нам рекомендации.
— Хорошо, — согласился Герствуд.
Кивнув на прощанье, он вышел из кабинета управляющего.
Дойдя до угла, он заглянул в записную книжку, где у него был записан адрес мебельной фирмы. Это оказалось на Двадцать третьей улице, и Герствуд немедленно отправился туда. Фирма была маленькая, контора неказистая, служащие сидели без дела и, судя по всему, получали ничтожное жалованье. Герствуд посмотрел в окно и прошел мимо, решив, что сюда обращаться не стоит.
«Наверно, им нужна барышня, которой будут платить долларов десять в неделю», — подумал он.
В час дня он вспомнил, что не ел с утра, и зашел в ресторан на Медисон-сквер. Там он принялся размышлять, куда бы еще пойти в этот день. Он устал. Было холодно, ветер нагнал тучи. По другую сторону Медисон-сквер высились огромные отели, окна которых выходили на оживленную улицу. Герствуд решил зайти в один из этих отелей и посидеть в вестибюле. Там было тепло и светло. Накануне он был в отеле «Бродвей-Сентрал» и не встретил там никого из знакомых. Он надеялся, что и здесь никого не встретит. Найдя свободное место на одном из красивых плюшевых диванов, у окна, выходившего на кипевший жизнью Бродвей, Герствуд сел и задумался.
И снова положение показалось ему не таким уж безнадежным. Удобно сидя на диване и глядя на улицу, он находил утешение в тех нескольких сотнях долларов, которые еще оставались у него в бумажнике. Здесь, в вестибюле роскошного отеля, можно было на время забыть об утомительных поисках и-негостеприимных улицах. Но, конечно, это было лишь бегством от более тяжелого к менее тяжелому. Тяжесть на душе и отчаяние не проходили. Медленно тянулись минуты. Час казался бесконечно долгим. Герствуд заполнял его наблюдениями над обитателями отеля, которые то приходили, то уходили, и теми пешеходами за окном на Бродвее, чье благополучие сразу можно было угадать по их одежде и настроению. Пожалуй, впервые в Нью-Йорке у него было достаточно досуга, чтобы созерцать все это.
