— Сегодня такая отвратительная погода, что я решил надеть что-нибудь из старых вещей, — сказал он.
А потом это уже вошло в привычку.
Раньше он имел обыкновение платить пятнадцать центов за бритье и десять оставлять мастеру «на чай». В первом порыве отчаяния он сразу урезал чаевые до пяти центов, а затем и совсем свел их на нет. Через некоторое время, однако, он решил побриться в более дешевой парикмахерской, где брали лишь десять центов. Убедившись, что там бреют вполне удовлетворительно, он стал ходить туда. Вскоре он перестал бриться каждый день. Сперва брился через день, потом через два дня, потом — лишь раз в неделю. К субботе он весь обрастал щетиной.
И, конечно, по мере того как этот человек терял к себе уважение, теряла уважение к нему и Керри. Она не могла понять, что случилось с Герствудом. Ведь у него еще оставалось немного денег, у него был в запасе вполне приличный костюм, и, когда Герствуд аккуратно одевался, он все еще неплохо выглядел.
Керри ни на минуту не забывала о том, какую борьбу ей самой пришлось выдержать в Чикаго, но она не забывала также, что не прекращала поисков работы и не сдавалась до конца. А этот человек и не пытается что-либо сделать. Он перестал даже заглядывать в газетные объявления.
И наконец у нее однажды вырвалось то, о чем она думала постоянно.
— Для чего ты кладешь так много масла в жаркое? — спросил как-то Герствуд, околачивавшийся на кухне.
— Чтобы оно было вкуснее, — ответила Керри.
— Масло нынче чертовски дорого, — пробормотал он.
— О, ты не стал бы обращать внимания на это, если бы работал! — возразила Керри.
Герствуд тотчас умолк и вернулся к своим газетам. Но ответ Керри еще долго сверлил его мозг. Ему впервые случилось услышать от нее такую резкую отповедь.
В тот вечер Керри приготовила себе постель в гостиной. Это было необычно. Войдя в спальню, Герствуд, по своему обыкновению, улегся, не зажигая света. И только тогда обнаружил, что Керри нет.
«Как странно! — подумал он. — Может быть, она читает и еще не ложилась?»
Больше он не думал об этом и тотчас заснул, а наутро убедился, что Керри нет рядом с ним.
Как ни странно, но этот инцидент не вызвал никаких разговоров.
На другой день с приближением ночи Керри заметила:
— У меня сегодня что-то голова болит. Я лучше буду спать одна.
— Как хочешь, — сказал Герствуд.
На третью ночь Керри уже без всяких объяснений приготовила себе постель в гостиной. Это было жестоким ударом для Герствуда, но он все-таки не сказал ни слова.
«Ладно, пусть спит одна», — решил он, но при этом невольно нахмурился.
36. По наклонной плоскости. Призрак удачи
Супруги Вэнс, возвратившиеся в Нью-Йорк еще к рождеству, не забыли Керри, но они, вернее, миссис Вэнс, не навестили ее по той причине, что она не сообщила им своего адреса. Керри переписывалась с миссис Вэнс лишь до тех пор, пока они с Герствудом жили на Семьдесят восьмой улице, — таков уж был ее характер.
