Керри, однако, испугалась своего поступка.
Все в труппе были предупреждены, что всякая отсебятина в словах или жестах может повлечь за собою штраф, а порой даже увольнение. Но когда перед началом следующего акта Керри стояла за кулисами, известный комик, проходя мимо, узнал ее в лицо, остановился и сказал:
— Можете и впредь отвечать так же. Но больше ничего не прибавляйте!
— Благодарю вас, — робко ответила Керри.
Когда комик ушел, она вся дрожала от волнения.
— Ну, и повезло же тебе, — заметила одна из ее подруг. — У нас у всех немые роли.
Против этого ничего нельзя было возразить. Каждому ясно было, что Керри сделала первый шаг к успеху.
На следующий день за ту же реплику ее опять наградили аплодисментами, и она отправилась домой, ликуя и твердя себе, что эта маленькая удача должна принести какие-нибудь плоды. Но едва она увидела Герствуда, вся ее радость улетучилась, все приятные мысли испарились, и их место заняло желание положить конец этой невозможной жизни.
Утром она спросила его, чем окончилась его затея.
— Там теперь не решаются пускать вагоны иначе, как под управлением полисменов, — ответил ей Герствуд. — Сказали, что до будущей недели им никто не понадобится.
Наступила новая неделя, но Керри не видела никакой перемены в планах Герствуда. Им по-прежнему владела крайняя апатия. С невозмутимым равнодушием глядел он каждое утро, как Керри отправляется на репетицию, а вечером — на представление, и только читал и читал. Несколько раз он ловил себя на том, что смотрит на какую-нибудь заметку, а мысли его витают где-то далеко. Впервые он заметил это, когда ему попалось описание какого-то веселого вечера в одном из чикагских клубов, к которому он в свое время принадлежал. Герствуд сидел, опустив глаза, и в ушах его раздавались давно забытые голоса и звон бокалов. «Да вы просто молодчина, Герствуд!» — услышал он слова своего друга Уокера.
Воображение перенесло его в кружок ближайших друзей. Вот он стоит, отлично одетый, и с улыбкой выслушивает возгласы одобрения, которыми его награждают за хорошо рассказанный анекдот…
Вдруг Герствуд поднял глаза. В комнате было так тихо, что ясно слышалось тиканье часов. Герствуд подумал, что, по всей вероятности, задремал. Но он все еще держал газету прямо перед собой и понял, что это ему не приснилось. «Как странно!» — подумал он.
Когда это повторилось еще раз, он уже не удивился.
Иногда к нему являлись с требованием об уплате по счету мясники, зеленщики, угольщики, булочники, постоянно менявшиеся, так как ради получения кредита Герствуд то и дело переходил из одного магазина в другой. Он любезно принимал кредиторов, всячески изворачивался, но в конце концов просто перестал открывать двери, делая вид, что в квартире никого нет. Или же выпроваживал «гостей» самым бесцеремонным образом.
«Из пустого кармана ничего не выжмешь, — размышлял он. — Будь у меня деньги, я бы уплатил им».
