Теодор Драйзер. Сестра Керри. Страница 288
Ее игре свойствен спокойный, естественный юмор, который согревает, как хорошее вино. Ее роль, очевидно, не была задумана как главная, так как мисс Маденда мало времени проводит на сцене. Но публика с обычным для нее своеволием решила вопрос сама. Маленькая квакерша самой судьбой предназначена была в фаворитки публики с первой минуты своего появления у рампы. Не удивительно поэтому, что на ее долю выпали все аплодисменты. Капризы фортуны поистине курьезны…»
Критик одной из вечерних газет в поисках ходкого каламбура закончил рецензию такими словами:
«Если хотите посмеяться, взгляните, как хмурится Керри!»
Влияние всего этого на карьеру Керри было чудодейственным. Уже утром она получила поздравительную записку от режиссера.
«Вы покорили весь город! — писал он. — Я рад за Вас и за себя».
Автор комедии тоже написал ей.
Вечером, когда Керри явилась на спектакль, режиссер, ласково поздоровавшись с ней, сказал:
— Мистер Стивенс (так звали автора) готовит для вас небольшую песенку, которую вы со следующей недели будете исполнять.
— Но я не умею петь, — возразила Керри.
— Пустяки! Стивенс говорит, что песенка очень простая и будет вам вполне по силам.
— Я с удовольствием попытаюсь, — сказала Керри.
— Будьте любезны зайти ко мне в кабинет до того, как начнете переодеваться, — обратился к ней директор театра. — Мне нужно поговорить с вами.
— Хорошо, — сказала Керри.
Когда Керри явилась к нему, он достал какую-то бумажку и сразу начал:
— Видите ли, мы не хотим вас обижать. Ваш контракт в течение ближайших трех месяцев дает вам право только на тридцать долларов в неделю. Что вы скажете, если я предложу вам сто пятьдесят долларов в неделю при условии продления договора на год?
— О, я согласна! — ответила Керри, едва веря своим ушам.
— В таком случае подпишите.
Керри увидела перед собой контракт, такой же, как и предыдущий, с разницей только в сумме жалованья и в сроке. Ее рука дрожала от волнения, когда она выводила свое имя.
— Сто пятьдесят долларов в неделю! — пробормотала она, оставшись одна.
Она поняла, что не может представить себе реальное значение этой огромной суммы, — да и какой миллионер смог бы? — и для нее это были лишь ослепительно сверкавшие цифры, в которых таился целый мир неисчерпаемых возможностей.
А Герствуд в то время сидел в третьеразрядной гостинице на улице Бликер и читал об успехах Керри. Сперва он даже не понял, о ком собственно идет речь, но внезапно сообразил и тогда снова прочел заметку от начала и до конца.
— Да, наверное, это она! — вслух произнес он.
Потом он оглядел грязный вестибюль гостиницы.
«Ну что ж, ей повезло!» — подумал он, и перед ним на миг мелькнуло прежнее сияющее роскошью видение: огни, украшения, экипажи, цветы. Да, Керри проникла в обнесенный стеною город! Его роскошные врата открылись и впустили ее из унылого и холодного мира. Она теперь казалась Герствуду такой же далекой, как и все знаменитости, которых он когда-то знавал.
Критик одной из вечерних газет в поисках ходкого каламбура закончил рецензию такими словами:
«Если хотите посмеяться, взгляните, как хмурится Керри!»
Влияние всего этого на карьеру Керри было чудодейственным. Уже утром она получила поздравительную записку от режиссера.
«Вы покорили весь город! — писал он. — Я рад за Вас и за себя».
Автор комедии тоже написал ей.
Вечером, когда Керри явилась на спектакль, режиссер, ласково поздоровавшись с ней, сказал:
— Мистер Стивенс (так звали автора) готовит для вас небольшую песенку, которую вы со следующей недели будете исполнять.
— Но я не умею петь, — возразила Керри.
— Пустяки! Стивенс говорит, что песенка очень простая и будет вам вполне по силам.
— Я с удовольствием попытаюсь, — сказала Керри.
— Будьте любезны зайти ко мне в кабинет до того, как начнете переодеваться, — обратился к ней директор театра. — Мне нужно поговорить с вами.
— Хорошо, — сказала Керри.
Когда Керри явилась к нему, он достал какую-то бумажку и сразу начал:
— Видите ли, мы не хотим вас обижать. Ваш контракт в течение ближайших трех месяцев дает вам право только на тридцать долларов в неделю. Что вы скажете, если я предложу вам сто пятьдесят долларов в неделю при условии продления договора на год?
— О, я согласна! — ответила Керри, едва веря своим ушам.
— В таком случае подпишите.
Керри увидела перед собой контракт, такой же, как и предыдущий, с разницей только в сумме жалованья и в сроке. Ее рука дрожала от волнения, когда она выводила свое имя.
— Сто пятьдесят долларов в неделю! — пробормотала она, оставшись одна.
Она поняла, что не может представить себе реальное значение этой огромной суммы, — да и какой миллионер смог бы? — и для нее это были лишь ослепительно сверкавшие цифры, в которых таился целый мир неисчерпаемых возможностей.
А Герствуд в то время сидел в третьеразрядной гостинице на улице Бликер и читал об успехах Керри. Сперва он даже не понял, о ком собственно идет речь, но внезапно сообразил и тогда снова прочел заметку от начала и до конца.
— Да, наверное, это она! — вслух произнес он.
Потом он оглядел грязный вестибюль гостиницы.
«Ну что ж, ей повезло!» — подумал он, и перед ним на миг мелькнуло прежнее сияющее роскошью видение: огни, украшения, экипажи, цветы. Да, Керри проникла в обнесенный стеною город! Его роскошные врата открылись и впустили ее из унылого и холодного мира. Она теперь казалась Герствуду такой же далекой, как и все знаменитости, которых он когда-то знавал.