Он недоумевал, чем же, собственно, пробавляются все другие обитатели ночлежки. Судя по всему, они ничего не делают. Возможно, что они просят милостыню: да, несомненно, это так и есть. Много серебряных монеток подал Герствуд таким за свою жизнь! Он видел, как люди просят на улицах. Что ж, может быть, и ему удастся сколько-нибудь собрать таким путем? Однако эта мысль ужаснула его.
Он оставался в ночлежке, пока дело не дошло до последних пятидесяти центов. Рассчитывая каждый цент и урезывая себе в пище, Герствуд сильно отощал, и здоровье его пошатнулось.
Прежняя полнота исчезла, и старый костюм висел на нем мешком.
«Надо что-то предпринять!» — решил он и отправился бродить по городу. Так прошел еще день, и у него осталось лишь двадцать центов, — этого ему не могло хватить даже на завтрак. Призвав на помощь все свое мужество, он направился к отелю «Бродвей-Сентрал». Но, не доходя нескольких домов до отеля, Герствуд в нерешительности остановился.
У подъезда, глядя на улицу, стоял величественный швейцар, Герствуд решил обратиться к нему и, быстро подойдя, остановился перед ним, прежде чем тот успел отвернуться.
— Мой друг, — начал он, и в его голосе даже теперь прозвучала та снисходительность, с какою он привык обращаться к швейцарам, — не найдется ли в отеле какой-нибудь работы для меня?
Швейцар невозмутимо глядел на него, не мешая ему говорить.
— Я сейчас без работы и без денег, и мне во что бы то ни стало нужно найти какое-нибудь занятие. Я не стану рассказывать вам, кем я был когда-то. Но я был бы вам крайне обязан, если бы вы указали мне, как получить здесь работу. Хотя бы на несколько дней.
Швейцар все так же молча смотрел на него, стараясь придать своему лицу выражение полного безразличия. Но, видя, что Герствуд собирается продолжать, он сказал:
— Я ничего не могу. Справьтесь в конторе.
Как ни странно, услышав этот ответ, Герствуд потерял надежду.
— Простите, я думал, что вы знаете, — сказал он.
Но швейцар только сердито покачал головой.
Он направился в контору отеля, где случайно оказался один из управляющих. Герствуд посмотрел ему прямо в глаза.
— Не могли бы вы дать мне работу, хотя бы на несколько дней? Я в таком положении, что мне надо немедленно за что-то браться.
Холеный джентльмен посмотрел на него так, точно хотел сказать: «Да, судя по вашей внешности, вам можно поверить!»
— Я пришел сюда потому, — нервно говорил Герствуд, — что в свое время сам управлял большим делом. Меня постигла неудача. Впрочем, я не хочу говорить об этом. Я прошу дать мне какую-нибудь работу, хотя бы на одну неделю.
Управляющий заметил лихорадочный блеск в его глазах.
— Каким делом вы управляли? — спросил он.
— Баром Фицджеральда и Моя в Чикаго, — ответил Герствуд. — Я прослужил там пятнадцать лет.
— Вот как? — удивился управляющий. — Как же случилось, что вы ушли оттуда? — Слишком уж противоречила рассказу Герствуда его внешность.
