Парень засовывал ногу все дальше под лавку и бормотал:
- Что вы? В больнице, что ли…
Тогда она начала разувать другую.
Игнат громко сапнул носом и, неуклюже двигая шеей, смотрел на нее сверху вниз, смешно распустив губы.
- Ты знаешь, - заговорила она вздрагивающим голосом, - били Михаила Ивановича…
- Ну? - тихо и пугливо воскликнул парень.
- Да. И привели его избитого, и в Никольском урядник бил, становой - и по лицу и пинками… в кровь!
- Они это умеют! - отозвался парень, хмуря брови. Плечи у него вздрогнули. - То есть боюсь я их - как чертей! А мужики - не били?
- Один ударил, становой приказал ему. А все - ничего, вступились даже - нельзя, говорят, бить…
- Н-да-а, - мужики-то начинают понимать, где кто стоит и зачем.
- Там тоже есть разумные…
- Где их нет? Нужда! Везде они есть - найти трудно. Николай принес бутылку спирта, положил углей в самовар и молча ушел. Проводив его любопытными глазами, Игнат спросил мать тихонько:
- Барин-то - доктор?
- В этом деле нет господ, все - товарищи…
- Чудно мне! - сказал Игнат, недоверчиво и растерянно улыбаясь.
- Что - чудно?
- Да - так. На одном конце рожи бьют, на другом - ноги моют, а в середине - что?
Дверь из комнаты распахнулась, и Николай, стоя на пороге, сказал:
- А в середине люди, которые лижут руки тем, кто рожи бьет, и сосут кровь тех, чьи рожи бьют, - вот середина!
Игнат уважительно взглянул на него и, помолчав, проговорил:
- Это - похоже!
Парень встал, переступил с ноги на ногу, твердо упираясь ими в пол, и заметил:
- Как новые стали! Спасибо вам… Потом сидели в столовой и пили чай, а Игнат рассказывал солидным голосом:
- Я разносчиком газеты был, ходить я очень здоров.
- Много народа читает? - спросил Николай.
- Все, которые грамотные, даже богачи читают, - они, конечно, не у нас берут… Они ведь понимают - крестьяне землю своей кровью вымоют из-под бар и богачей, - значит, сами и делить ее будут, а уж они так разделят, чтобы не было больше ни хозяев, ни работников, - как же! Из-за чего и в драку лезть, коли не из-за этого!
Он даже как бы обиделся и смотрел на Николая недоверчиво, вопросительно. Николай молча улыбался.
- А ежели сегодня подрались всем миром - одолели, значит - а завтра опять - один богат, а другой беден, - тогда - покорно благодарю! Мы хорошо понимаем - богатство, как сыпучий песок, оно смирно не лежит, а опять потечет во все стороны! Нет, уж это зачем же!
- А ты не сердись! - шутя сказала мать. Николай задумчиво воскликнул:
- Как бы нам поскорее направить туда листок об аресте Рыбина!
Игнат насторожился.
- А есть листок? - спросил он.
- Да.
- Давайте - я снесу! - предложил парень, потирая руки. Мать тихонько засмеялась, не глядя на него.
- Да ведь устал ты и боишься, сказал? Игнат, приглаживая широкой ладонью кудрявые волосы на голове, деловито и спокойно сказал:
- Страх - страхом, а дело - делом! Вы чего насмехаетесь? Ишь вы, тоже!
- Эх ты, - дитя ты мое! - невольно воскликнула мать, поддаваясь чувству радости, вызванному им. Он ухмыльнулся, сконфуженный.
- Ну вот - дитя!
Заговорил Николай, разглядывая парня добродушно прищуренными глазами:
- Вы не пойдете туда…
- А - что? Куда же я? - беспокойно спросил Игнат.
- Вместо вас пойдет другой, а вы ему подробно расскажете, что надо делать и как - хорошо?
- Ладно! - сказал Игнат, не вдруг и неохотно.
- А вам мы достанем хороший паспорт и устроим вас лесником.
Парень быстро вскинул голову и спросил, обеспокоенный:
- А ежели мужики за дровами приедут или там… вообще, - как же я? Вязать? Это - не подойдет мне…
Мать засмеялась и Николай тоже, это снова смутило и огорчило парня.
- Не беспокойтесь! - утешил его Николай. - Не придется вам вязать мужиков, - уж поверьте!..
- Ну то-то! - молвил Игнат и успокоился, весело улыбаясь. - Мне бы вот на фабрику, там, говорят, ребята довольно умные…
