Оленей, псов по горностаям, —
Что поморяне кличут раем;
Вот почему мужик ловецкий,
Скуластый инок соловецкий
По смерти птицами слывут
С весенней тягой в изумруд,
В зелёный жемчуг эскимосский,
Им крылья — гробовые доски,
А саван уподоблен перьям
Лететь к божаткам и деверьям,
Как чайкам, в голубые чумы.
Колоколам созвучны думы
Далёких княжичей мариских,
Оне на плитах ассирийских
Живут доселе — птицы те же,
Оленьи матки, сыр и вежи!
Усни, дитя! Колокола
В мои сказанья ночь вплела,
Но чайка-утро скоро, скоро
Посеребрит крылом озёра!
Твой дед тенёта доплетет,
Утиный хитрый перемёт,
Чтобы увесистый гусак
Порезал шею натощак
О сыромятную лесу,
Иль заманил в капкан лису
На шапку добрый лесовик…
Не то забормотал старик!
Колокола… Колокола…
И саван с гробом — два крыла!
Уж пятьдесят прошло с тех пор,
Как за ресницей жил бобёр,
Любовь ревниво зазирая,
И искры с шубки отряхая,
Жила куница над губой,
Но всё прошло с лихой судьбой!
