Сосед освежевал мальчонка
И серой солью посолил
Вдоль птичьих ребрышек и жил.
Старуха же с бревна под балкой
Замыла кровушку мочалкой.
Опосле, как лиса в капкане,
Излилась лаем на чулане.
И страшен был старуший лай,
Похожий то на баю-бай,
То на сорочье стрекотанье.
Ополночь бабкино страданье
Взошло над бедною избой
Васяткиною головой.
Стеклися мужики и бабы:
«Да, те ж вихры, и носик рябый!»
И вдруг, за гиблую вину,
Громада взвыла на луну.
Завыл Парфён, худой Егорка,
Им на обглоданных задворках
Откликнулся матёрый волк…
И народился темный толк:
Старух и баб-сорокалеток
Захоронить живьём в подклеток
С обрядой, с жалкой плачеёй
И с теплою мирской свечой,
Над ними избу запалить,
Чтоб не достались волку в сыть.
* * *
Так погибал Великий Сиг,
Заставкою из древних книг,
Где Стратилатом на коне
Душа России, вся в огне,
Летит ко граду, чьи врата
Под знаком чаши и креста!
