Андрей Платонов. Впрок. Страница 15
Этот человек оказался необходимым нам Григорием. Он только что испробовал прочность железной трубы посредством выстрела из нее деревянной пробкой: железная труба лежала в горне, имея воду внутри, и работала, как паровой котел, - на давление, пока не вышибла кляпа из отверстия.
Григорий пошел со мной и поступил с автомобилем очень просто: он выбрал начинку из двух цилиндров, в виде рассыпавшихся вкладышей, и запустил мотор на двух цилиндрах.
- Ехать можно, - сказал нам Григорий, - Только в двух холостых цилиндрах теперь живот болит - там газ и масло гоняются непостижимо как.
Мы поехали на его хутор. Хутор этот живет уже лет двести, и всегда в нем было не более четырех дворов. В свое отошедшее в древность время хутор был ремонтной мастерской чумачьих телег, арб и чиновничьих экипажей, а теперь на хуторе поселились бывшие партизаны и демобилизованные красноармейцы, происхождением из шахтеров, московских холодных сапожников и деревенских часовых мастеров, делавших в свое время, за недостатком заказов, девичьи бусы.
- Вы ездили на автомобиле? - спросил Григория один основной пассажир-инженер.
- Кто мне давал его?! - с вопросительной обидой произнес Григорий, правивший машиной.
- А как же вы едете так прилично?
- А я же еду и думаю, - объяснил Григорий. - Машина же сама говорит, что ей симпатично, а я ее слушаю и норовлю.
На этом хуторе мы ночевали, потому что Григорий обещал поделать вкладыши из металла, который никогда не лопнет и не раскрошится.
Мы легли на ночлег в солому близ сарая, в котором хранился уголь и брак продукции. Едва только мы углубились в прохладу сна на свежем воздухе, как нас разбудил гром аплодисментов и длительные овации. Вокруг ничего не существовало, кроме тихой и порожней степи, а в одном строении хутора гремел восторг масс и трезво дребезжало стекло открытого окна. Я встал в раздражении испорченного сна, но со счастьем любопытства.
- Неопределенных возгласов не хватает! - услышал я рассуждение Григория в тишине кончившейся овации. - Люди всегда работают сразу - и в ладоши и в голос крика! Иначе не бывает. Когда рад, то все члены организма начинают передачу.
Я не понимал и пошел внутрь мастерской. На полу жилья стоял станок, похожий на тот, что точит ножи и всякие лезвия, но с особым значительным ящиком и разными мелкими деталями. Привод станка в действие явно был ножной. Весь этот аплодирующий автомат был изготовлен полевыми мастеровыми для Петропавловского драмкружка, которому нужны были, по ходу одной пьесы, приветствующие массы за сценой.
Здесь пришел другой мастеровой - Павел, по прозванию Прынцып; он принес кусок блестящего металла в руке.
- Что это? - спросил я у Григория.
- Это мы детекторы из него крошим.
- И много вам заказывают?
- Тыщи. Наши деревни музыку обожают, а слободы еще более. Я думаю, что дальше в степь радио и не проходит: у нас в округе антенн гуще, чем деревьев, вся волна тут оседает.