Андрей Платонов. Впрок. Страница 32
А женщины и все верующие оставались в деревне и начинали верить в бога против товарища Щекотулова.
В другой деревне товарищ Щекотулов поступал так же: собирал народ и говорил:
- Бога нет!
- Ну-к что ж, - отвечали ему верующие. - Нет и нет, стало быть, тебе нечего воевать против него, раз Иисуса Христа нет.
Щекотулов становился своим умом в тупик.
- В природе-то нет, - объяснял Щекотулов, - но в вашем теле он есть.
- Тогда залезь в наше тело!
- Вы, граждане, обладаете идиотизмом деревенской жизни. Вас еще Маркс Карл предвидел.
- Так как же нам делать?
- Думайте что-нибудь научное!
- А про что думать-то?
- Думайте, как, например, земля сама по себе сотворилась.
- У нас ум слаб: нас Карл Маркс предвидел, что мы - идиотизм!
- А раз вы думать не можете, - заключал Щекотулов, - то лучше в меня верьте, лишь бы не в бога.
- Нет, товарищ оратор, ты хуже бога. Бог хотя невидим, и за то ему спасибо, а ты тут - от тебя покоя не будет.
Последний резон был произнесен при мне. Он заставил Щекотулова обомлеть на одно мгновение, - видимо, мысль его несколько устала. Но он живо опомнился и мужественно накричал на всех:
- Это контрреволюция! Я разрушу ваш подкулацкий Карфаген!
- Стоп, товарищ, сильно шуметь! - сказал с места невидимый мне человек.
И я услышал голос, говорящий о Щекотулове как о помощнике религии и кулацком сподручном. Человек говорил, что религия - тончайшее дело, ее ликвидировать можно только посредством силы коллективного хозяйства и с помощью высшей и героической социальной культуры. Такие же, как Щекотулов, лишь пугают народ и еще больше обращают его лицо к православию. Щекотуловым не место в рядах районных культработников.
Вторым выступил я, потому что почувствовал ярость против Щекотулова и революционную страсть перед массами; я тщательно старался объяснить религию, как средство доведения народа капиталистами до потери сознания, а также рассказал, насколько мог, правильные способы ликвидации этого безумия; при этом я опорочил Щекотулова, борющегося с безумием темными средствами, потому что Щекотулов есть тот левый прыгун, с которым партия сейчас воюет.
Щекотулов, дав мне закончить, быстро повернул лошадь и решительно поскакал вон из деревни, имея такой вид, будто он поехал вести на нас войска.
- Ишь, гадюка; в колхозы он небось ездить перестал! - сказал кто-то ему вслед. - Там враз бы ему в разум иголку через ухо вдели! Маркс-Энгельс какой!
Деревня, где я теперь присутствовал, называлась 2-м Отрадным, 1-е же находилось еще где-нибудь. 2-е Отрадное до сих пор еще не было колхозом, и даже ТОЗа в нем не существовало, точно здесь жили какие-то особо искренние единоличники или непоколебимые подкулачники. Со вниманием, как за границей, я шел по этой многодворной деревне, желая понять по наглядным фактам и источникам уцелевший здесь капитализм.
В другой деревне товарищ Щекотулов поступал так же: собирал народ и говорил:
- Бога нет!
- Ну-к что ж, - отвечали ему верующие. - Нет и нет, стало быть, тебе нечего воевать против него, раз Иисуса Христа нет.
Щекотулов становился своим умом в тупик.
- В природе-то нет, - объяснял Щекотулов, - но в вашем теле он есть.
- Тогда залезь в наше тело!
- Вы, граждане, обладаете идиотизмом деревенской жизни. Вас еще Маркс Карл предвидел.
- Так как же нам делать?
- Думайте что-нибудь научное!
- А про что думать-то?
- Думайте, как, например, земля сама по себе сотворилась.
- У нас ум слаб: нас Карл Маркс предвидел, что мы - идиотизм!
- А раз вы думать не можете, - заключал Щекотулов, - то лучше в меня верьте, лишь бы не в бога.
- Нет, товарищ оратор, ты хуже бога. Бог хотя невидим, и за то ему спасибо, а ты тут - от тебя покоя не будет.
Последний резон был произнесен при мне. Он заставил Щекотулова обомлеть на одно мгновение, - видимо, мысль его несколько устала. Но он живо опомнился и мужественно накричал на всех:
- Это контрреволюция! Я разрушу ваш подкулацкий Карфаген!
- Стоп, товарищ, сильно шуметь! - сказал с места невидимый мне человек.
И я услышал голос, говорящий о Щекотулове как о помощнике религии и кулацком сподручном. Человек говорил, что религия - тончайшее дело, ее ликвидировать можно только посредством силы коллективного хозяйства и с помощью высшей и героической социальной культуры. Такие же, как Щекотулов, лишь пугают народ и еще больше обращают его лицо к православию. Щекотуловым не место в рядах районных культработников.
Вторым выступил я, потому что почувствовал ярость против Щекотулова и революционную страсть перед массами; я тщательно старался объяснить религию, как средство доведения народа капиталистами до потери сознания, а также рассказал, насколько мог, правильные способы ликвидации этого безумия; при этом я опорочил Щекотулова, борющегося с безумием темными средствами, потому что Щекотулов есть тот левый прыгун, с которым партия сейчас воюет.
Щекотулов, дав мне закончить, быстро повернул лошадь и решительно поскакал вон из деревни, имея такой вид, будто он поехал вести на нас войска.
- Ишь, гадюка; в колхозы он небось ездить перестал! - сказал кто-то ему вслед. - Там враз бы ему в разум иголку через ухо вдели! Маркс-Энгельс какой!
Деревня, где я теперь присутствовал, называлась 2-м Отрадным, 1-е же находилось еще где-нибудь. 2-е Отрадное до сих пор еще не было колхозом, и даже ТОЗа в нем не существовало, точно здесь жили какие-то особо искренние единоличники или непоколебимые подкулачники. Со вниманием, как за границей, я шел по этой многодворной деревне, желая понять по наглядным фактам и источникам уцелевший здесь капитализм.