Утром ярким, как лубок. Страшным. Долгим. Ратным. Был разбит стрелковый полк. Наш. В бою неравном. Сколько полегло парней в том бою — не знаю. Засыхало — без корней — полковое знамя. Облака печально шли над затихшей битвой. И тогда с родной земли встал солдат убитый. Помолчал. Погоревал. И — назло ожогам — грудь свою забинтовал он багровым шёлком. И подался на восток, отчим домом бредя. По земле большой, как вздох. Медленной, как время. Полз пустым березняком. Шёл лесным овражком. Он себя считал полком в окруженье вражьем! Из него он выходил грозно и устало. Сам себе и командир, и начальник штаба. Ждал он часа своего, мстил врагу кроваво. Спал он в поле, и его знамя согревало… Шли дожди. Кружилась мгла. Задыхалась буря. Парня пуля не брала — сплющивалась пуля! Ну, а ежели брала в бешенстве напрасном — незаметной кровь была, красная на красном… Шёл он долго, нелегко. Шёл по пояс в росах, опираясь на древко, как на вещий посох.
