Роберт Рожественский. Смеркается.

 
Смеркается.
Пахнет песком перегретым…
Но я не об этом!
Совсем не об этом…
 
 
Я знаю, как трудно рождается
                             слово.
Когда оно истинно.
И безусловно.
Прозрачно.
Пока что ни в чём не повинно…
А ты,
      надрываясь, грызёшь пуповину
и мечешься:
— Люди!
Вы слово
         искали!
Берите!
Пока его не затаскали.
Скорее!
Пусть кто-нибудь станет
                        пророком…
Нависла жара над высоким порогом.
Кукушка старается:
чет или нечет.
У самого уха стрекочет кузнечик.
Шуршит муравейник.
Ворона фальшивит.
И стебель цветка под пчелою
                            пружинит.
Готовятся к полднику жители ясель.
Зелёною тучею кажется ясень.
Он что-то бормочет надменно
                            и глухо.
Он так величав,
что становится глупо
рядиться в пророка,
считаться поэтом…
 
 
Но я не об этом.
Совсем
       не об этом.
 

   [1970–1972]