Роберт Рожественский. Колыбельная

 
Спят девочки
             Галина и Елена.
Два светлячка.
Две льдинки.
Две невесты.
Тень занавески
               выгнулась нелепо.
И кажется, что дышит
занавеска.
Девчонки спят…
 
 
А мы с тобою
             взглянем
на то,
к чему приглядываться
                      стоит!
Вот небоскрёб,
как градусник, стеклянен.
И лифт внутри его —
                    как ртутный столбик.
Он лезет вверх.
Потом
      летит обратно.
Он мечется.
Он сам с собою спорит.
(Наверно, у больного —
                       лихорадка.
Наверное, больной
себя не помнит!)
И улицы
        дымятся, как порезы!
Бетон дорог
дождинками исколот.
Совсем не зря
              холодные компрессы
неслышных облаков
легли на город…
 
 
Земля уснула,
              сжавшись, как ребёнок.
Пронизаны ладошки
бледным светом.
И звёзды,
          будто стая перепёлок,
по небу разбрелись.
А в небе этом
луна повисла
             сочно и нахально.
Девчонки спят,
смешно развесив губы…
 
 
Как я хочу,
чтобы от их дыханья
вдруг запотели
все стереотрубы!
Вдруг запотели
стёкла перископов
и оптика
         биноклей генеральских!..
 
 
Девчонки спят.
Трава растёт в окопах.
Тоскует лес
            о предрассветных красках.
И тишина похожа на подарок.
И призрачно
берёзы холодеют…
Пусть окна
           стратегических радаров
от детского дыханья
запотеют!..
 
 
Пророчит ранний мох
                    грибное лето.
Спят девочки
             Елена и Галина.
Забывшись на мгновенье,
спит планета.
И руки
       сложены,
как для молитвы.
 

   [1967–1970]