Прошел мимо плечистый конюх.
- Ты что, бродяга, - кормить здесь расположился?..
Но тут конюха окликнули, слава богу, а то бы целым Ивашке не выпутаться... Сено он убрал, лошадь опять взнуздал. В это время малиново на дворцовой вышке ударили в колокола. Засуетились холопы, - одни повскакали верхами на выносных коней, другие прыгнули на запятки, зверовидные задастые кучера расправили вожжи... На лестнице на каждой ступени стали стольники, сдвинув шапки искривя. Из дворца повалили поезжане: отроки с иконами, юноши с пустыми блюдами, - дорогие шапки, зеленые, парчовые, алобархатные кафтаны и шубы загорелись на снегу под осыпанными инеем плакучими березами. Понимая приличие, Бровкин стал креститься. Вышли бояре... Среди них - женщина во многих шубах, одна дороже другой... Под рогастой кикой брови ее густо набелены - белые, веки - сизые - расписаны до висков, щеки кругло, клюквенно нарумянены... Лицо как блин... В руке - ветка рябины. Красивая, веселая, видно - хмельная... Ее вели с крыльца под руки. Дворовые девки, пробегая мимо Ивашки, говорили:
- Сваха, гляди-ка, - мамыньки.
- Сенник приезжала убирать...
- Постель стелить молодым...
Гикнули конюха, воздух запел от бубенцов, завизжали полозья, посыпался иней с берез, - поезд потянулся через равнину к сизым дымам Москвы. Ивашка глядел, разинув рот. Его сурово окликнули:
- Очнись, разиня...
Перед ним стоял Василий Волков. Как и подобает господину, - брови гневно сдвинуты, глаза строгие, пронизывающие...
- Чего привез?
Ивашка поклонился в снег и, вынув из-за пазухи письмо от управителя, подал. Василий Волков отставил ногу, наморщась, стал читать: "Милостивый господин пресветлый государь, посылаем тебе столовый для твоей милости запас. Прости для бога, что против прежнего года недобрано: гусей битых менее, а индюков и вовсе нет... Народишко в твоей милости деревеньке совсем оскудел, пять душ в бегах ныне, уж и не знаем, как перед тобой отвечать... А иные сами едва с голоду живы, хлеба чуть до покрова хватило, едят лебеду. По сей причине недобор приключился".
Василий Волков кинулся к телеге: "Покажи!" - Ивашка рас-шпилил воз, трясясь от страху... Гуси тощие, куры синие, мука в комках...
- Ты чего привез? Ты чего мне привез, пес паршивый! - неистово закричал Волков. - Воруете! Заворовались! - Дернул из воза кнут и начал стегать Ивашку. Тот стоял без шапки, не уклонялся, только моргал. Хитрый был мужик, - понял: пронесло беду, пускай постегает, через полушубок не больно...
Кнут переломился в черенке. Волков, разгораясь, схватил Ивашку за волосы. В это время от дворца быстро подбегали двое в военных кафтанах. Ивашка подумал: "На подмогу ему, ну - пропал..." Передний, - что пониже ростом, - вдруг налетел на Волкова, ударил его в бок... Господин едва не упал, выпустив Ивашкины волосы. Другой, что повыше, - синеглазый, с длинным лицом, громко засмеялся... И все трое начали спорить, лаяться... Ивашка испугался не на шутку, опять стал на колени... Волков шумел:
- Не потерплю бесчестья! Оба мои холопы! Прикажу бить их без пощады... Мне царь - не указка...
Тогда синеглазый, прищурясь, перебил его:
- Постой, постой, - повтори-ка... Тебе царь - не указка? Алеша, слышал противные слова? (Ивашке.) Слышал ты?
- Постой, Александр Данилыч... - Гнев сразу слетел с Васьки Волкова. - В беспамятстве я проговорил слова, ей-ей в беспамятстве... Ведь мой же холоп меня же чуть не до смерти...
- Пойдем к Петру Алексеевичу, там разберемся...
Алексашка зашагал к дворцу, Волков - за ним, - на полпути стал хватать за рукав. Третий не пошел за ними, остался около воза и тихо сказал Ивашке:
- Батя, ведь это я... Не узнал? Я - Алеша...
Совсем заробел Ивашка. Покосился. Стоит чистый юноша, в дорогом сукне, ясных пуговицах, накладные волосы до плеч, на боку - палаш. Все может быть и Алеша... Что тут будешь делать?
