Те же слова говорил и Сидней, и Ван Лейден, и Лефорт. Неизведанное чудилось в них Петру, будто под ногами прощупывалась становая жила... Сие уже не какие-нибудь три потешных полка, а толща, сила... Положив локоть на подоконник, он глядел на масленым солнцем сверкающие волны, на верфь, где беззвучно по свае ударяла кувалда и долго спустя долетал удар... Моргал, моргал, билось сердце, самонадеянно, тревожно радостно.
- Вологодский купчина, Иван Жигулин, самолично привез челобитную, молит допустить перед очи, - особо внятно проговорил Андрей Андреевич.
Петр кивнул. Виниус, легко колыхаясь тучным телом, подошел к двери, кого-то окрикнул, проворно сел на место. За ним вошел широкоплечий купчина, стриженный по-новгородски - с волосами на лоб, сильное лицо, острый взгляд исподлобья. Размашисто перекрестясь, поклонился в ноги. Петр трубкой указал на стул:
- Велю - сядь... (Жигулин только шевельнул бровями, сел с великим бережением.) Чего просишь? (Жигулин покосился на Виниуса.) Говори так...
Жигулин, видимо, смекнул, что здесь не разбивать лоб, а надо показывать мошну, с достоинством разобрал усы, поглядел на козловые свои сапоги, кашлянул густо.
- Бьем челом великому государю... Как мы узнали, что ты корабли строишь на Двине, - батюшки, радость-то какая! Хотим, чтоб не велел нам продавать товар иноземцам... Ей-ей, даром отдаем, государь... Ворвань, тюленьи кожи, семга соленая, рыбья кость, жемчуг... Вели нам везти на твои корабли... Совсем разорили нас англичане... Смилуйся! Уж мы постараемся, чем чужим королям, - своему послужим.
Петр блестел на него глазами; потянувшись, хлопнул по плечу, оскалился радостно:
- К осени два корабля построю, да третий в Голландии куплен... Везите товар, но без обману, - смотри!
- Да мы, господи, да...
- А сам поедешь с товаром?.. Первый коммерциенрат... Продавать в Амстердам?..
- Языкам не учен... А повелишь, так - что ж? Поторгуем и в Амстердаме, в обман не дадимся.
- Молодец!.. Андрей Андреевич, пиши указ... Первому негоцианту-навигатору... Как тебя, - Жигулин Иван, а по батюшке?..
Жигулин раскрыл рот, поднялся, глаза вылезли, борода задралась.
- Так с отчеством будешь писать нас?.. Да за это - что хошь!
И, как перед спасом, коему молился об удаче дел, повалился к царским ножкам...
...............................................................
Жигулин ушел. Виниус скрипел пером. Петр, бегая по комнате, ухмылялся. Остановился:
- Ну, что у тебя еще?.. Читай короче...
- Опять разбойные дела. На троицкой дороге обоз с казной разбили, двоих убили до смерти... По розыску взят со двора Степка Одоевский, младший сын князя Семена Одоевского, привезен в простой телеге в Разбойный приказ, и там он повинился, и учинено ему наказание: в приказе, в подклети бит кнутом, да отнято у него бесповоротно дом на Москве и четыреста дворов крестьянских. Отцом, князем Семеном, взят на поруки... А из дворни его, Степки, пятнадцать человек повешено...
- Андрей Андреевич, вот они князья, бояре - за кистени взялись, разбойничают...
- Истинно, разбойничают, Петр Алексеевич.
- Тунеядцы, бородачи!.. Знаю, помню... У каждого нож на меня припасен... (Свернул шею.) Да у меня на каждого - топор... (Плюясь, дернул ногой. Растопыренными пальцами вцепился, потянул скатерть. Виниус поспешно придержал чернильницу и бумаги.) У меня теперь сила есть... Столкнемся... Без пощады... (Пошел к двери.)
- Прости, Петр Алексеевич, еще два письма... От цариц...
- Читай, все одно...
Он вернулся к окну и ковырял трубку. Виниус с полупоклоном читал:
- "...Здравствуй, радость моя, батюшка, царь Петр Алексеевич, на множество лет... (Петр повернул к нему изумленную бровь.) Сынишка твой, Алешка, благословения от тебя, света моего радости, прошу. Пожалуй, радость наша, к нам, государь, не замешкав...
