Петр Первый. Книга 2. Странца 002
Народ кинулся к заборам, на сугробы. Промчался золоченый, со стеклянными окнами, возок. В нем торчком, как дура неживая, сидела нарумяненная девка, - на взбитых волосах войлочная шапчонка в алмазах, в лентах, руки по локоть засунуты в соболий мешок. Все узнали стерву, кукуйскую царицу Анну Монсову. Прокатила в Гостиные ряды. Там уж купчишки всполошились, выбежали навстречу, потащили в возок шелка, бархаты...
А законную царицу Евдокию Федоровну этой осенью увезли по первопутку в простых санях в Суздаль, в монастырь, навечно - слезы лить...
2
- Братцы, люди хорошие, поднесите... Ей-ей, томно... Крест вчера пропил...
- Ты кто ж такой?..
- Иконописец, из Палехи, мы - с древности... Такие теперь дела, - разоренье...
- Зовут как?
- Ондрюшка...
На человеке - ни шапки, ни рубахи - дыра на дыре. Глаза горящие, лицо узкое, но - вежливый - человечно подошел к столу, где пили вино. Такому отказать трудно...
- Садись, чего уж...
Налили. Продолжали разговор. Большой хитрости подслеповатый мужик, с тонкой шеей, рассказывал:
- Казнили стрельцов. Ладно. Это - дело царское. (Поднял перед собой кривоватый палец.) Нас не касается... Но...
Мягкий посадский в стрелецком кафтане (многие теперь донашивали стрелецкие кафтаны и колпаки, - стрельчихи с воем, чуть не даром, отдавали рухлядь), посадский этот застучал ногтями по оловянному стаканчику:
- То-та, что - но... Вот - то-та!..
Хитрый мужик, помахивая на него пальцем:
- Мы сидим смирно... Это у вас в Москве чуть что - набат... Значит, было за что стрельцов по стенам вешать, народ пугать... Не о том речь, посадский... Вы, дорогие, удивляетесь, почему к Москве подвозу нет? И не ждите... Хуже будет... Сегодня - и смех и грех... Привез я соленой рыбки бочку... Для себя солил, но провоняла. Стал на базар, - еще, думаю, побьют за эту вонищу, - в час, в два все расхватали... Нет, Москва сейчас - место погиблое...
- Ох, верно! - Иконописец всхлипнул.
Мужик поглядел на него и - деловито:
- Указ: к масленой стрельцов со стен поснимать, вывезти за город. А их тысяч восемь. Хорошо. А где подводы? Значит, опять мужик отдувайся? А посады на что? Обяжи конной повинностью посады.
Мягкие щеки посадского задрожали. Укоризненно покивал мужику:
- Эх ты, пахарь... Ты бы походил зиму-то мимо стен... Метелью подхватит, начнут качаться... Довольно с нас и этого страха...
- Конечно, их легче бы сразу похоронить, - сказал мужик. - В прощеное воскресенье привезли мы восемнадцать возов, не успели расшпилить - налетают солдаты: "Опоражнивай воза!" - "Как? Зачем?" - "Не разговаривай". Грозят шпагами, переворачивают сани. Грибов мелких привез бочку, - опрокинули, дьяволы. "Ступай, кричат, к Варварским воротам..." А у Варварских ворот навалено стрельцов сотни три... "Грузи, такой-сякой..." Не евши, не пивши, лошадей не кормили, повозили этих мертвецов до ночи... Вернулись на деревню, - в глаза своим смотреть стыдно.
К столу подошел незнакомый человек. Стукнув донышком, поставил штоф.
- На дураках воду возят, - сказал. Смело сел. Из штофа налил всем. Подмигнул гулящим глазом: - Бывайте здоровень-ки. - Не вытирая усов, стал грызть чесночную головку. Лицо дубленое, горячее, сиво-пегая борода в кудряшках.
Подслеповатый мужик осторожно принял от него стаканчик:
- Мужик - дурак, дурак, знаешь, - мужик понимает... (Взвесил в руке стаканчик, выпил, хорошо крякнул.) Нет, дорогие мои... (Потянулся за чесночной головкой.) Утресь - видели - обоз пошел в Воронеж? Третью шкуру с мужика дерут. Оброчные - плати, по кабальным - плати, кормовые боярину - дай, повытошные в казну - плати, мостовые - плати, на базар выехал - плати...
Пегобородый разинул зубастый рот, захохотал. Мужик пресекся, - шмыгнул.
- Ладно... Теперь - лошадей давай под царский обоз. Да еще сухари с нас тянут...
А законную царицу Евдокию Федоровну этой осенью увезли по первопутку в простых санях в Суздаль, в монастырь, навечно - слезы лить...
2
- Братцы, люди хорошие, поднесите... Ей-ей, томно... Крест вчера пропил...
- Ты кто ж такой?..
- Иконописец, из Палехи, мы - с древности... Такие теперь дела, - разоренье...
- Зовут как?
- Ондрюшка...
На человеке - ни шапки, ни рубахи - дыра на дыре. Глаза горящие, лицо узкое, но - вежливый - человечно подошел к столу, где пили вино. Такому отказать трудно...
- Садись, чего уж...
Налили. Продолжали разговор. Большой хитрости подслеповатый мужик, с тонкой шеей, рассказывал:
- Казнили стрельцов. Ладно. Это - дело царское. (Поднял перед собой кривоватый палец.) Нас не касается... Но...
Мягкий посадский в стрелецком кафтане (многие теперь донашивали стрелецкие кафтаны и колпаки, - стрельчихи с воем, чуть не даром, отдавали рухлядь), посадский этот застучал ногтями по оловянному стаканчику:
- То-та, что - но... Вот - то-та!..
Хитрый мужик, помахивая на него пальцем:
- Мы сидим смирно... Это у вас в Москве чуть что - набат... Значит, было за что стрельцов по стенам вешать, народ пугать... Не о том речь, посадский... Вы, дорогие, удивляетесь, почему к Москве подвозу нет? И не ждите... Хуже будет... Сегодня - и смех и грех... Привез я соленой рыбки бочку... Для себя солил, но провоняла. Стал на базар, - еще, думаю, побьют за эту вонищу, - в час, в два все расхватали... Нет, Москва сейчас - место погиблое...
- Ох, верно! - Иконописец всхлипнул.
Мужик поглядел на него и - деловито:
- Указ: к масленой стрельцов со стен поснимать, вывезти за город. А их тысяч восемь. Хорошо. А где подводы? Значит, опять мужик отдувайся? А посады на что? Обяжи конной повинностью посады.
Мягкие щеки посадского задрожали. Укоризненно покивал мужику:
- Эх ты, пахарь... Ты бы походил зиму-то мимо стен... Метелью подхватит, начнут качаться... Довольно с нас и этого страха...
- Конечно, их легче бы сразу похоронить, - сказал мужик. - В прощеное воскресенье привезли мы восемнадцать возов, не успели расшпилить - налетают солдаты: "Опоражнивай воза!" - "Как? Зачем?" - "Не разговаривай". Грозят шпагами, переворачивают сани. Грибов мелких привез бочку, - опрокинули, дьяволы. "Ступай, кричат, к Варварским воротам..." А у Варварских ворот навалено стрельцов сотни три... "Грузи, такой-сякой..." Не евши, не пивши, лошадей не кормили, повозили этих мертвецов до ночи... Вернулись на деревню, - в глаза своим смотреть стыдно.
К столу подошел незнакомый человек. Стукнув донышком, поставил штоф.
- На дураках воду возят, - сказал. Смело сел. Из штофа налил всем. Подмигнул гулящим глазом: - Бывайте здоровень-ки. - Не вытирая усов, стал грызть чесночную головку. Лицо дубленое, горячее, сиво-пегая борода в кудряшках.
Подслеповатый мужик осторожно принял от него стаканчик:
- Мужик - дурак, дурак, знаешь, - мужик понимает... (Взвесил в руке стаканчик, выпил, хорошо крякнул.) Нет, дорогие мои... (Потянулся за чесночной головкой.) Утресь - видели - обоз пошел в Воронеж? Третью шкуру с мужика дерут. Оброчные - плати, по кабальным - плати, кормовые боярину - дай, повытошные в казну - плати, мостовые - плати, на базар выехал - плати...
Пегобородый разинул зубастый рот, захохотал. Мужик пресекся, - шмыгнул.
- Ладно... Теперь - лошадей давай под царский обоз. Да еще сухари с нас тянут...