Он выпил первый, хорошо крякнул, стукнул пустой чаркой:
- За почин выпили... (Засмеялся.) Ну, что ж, купцы, слышали? Побил нас маленько шведский король... Для начала - ничего... За битого двух небитых дают, так, что ли?..
Купцы молчали, - Иван Артемич, поджав губы, глядел в стол, Свешников, перекосив страшенные брови, тоже отводил глаза. Новгородские купчики чуть вздыхали...
- Шведов ждать надо сюда на неделе. Отдадим Новгород - и Москву отдадим, - всем тогда пропадать.
- Охо-хо... - тяжело вздохнул Бровкин. У чернобородого Свешникова лицо стало желтое, как деревянное масло.
- Задержим шведов в Новгороде, - к лету соберем, обучим войско сильнее прежнего... Пушек вдвое нальем... Пушки под Нарвой! Пожалуйста, бери их: дрянь были пушки... Таких пушек лить не станем... Генералы - в плену, я тому рад... Старики у меня как гири на ногах. Генералов надо молодых, свежих. Все государство на ноги поднимем... Потерпели конфузию, - ладно! Теперь войну и начинаем... Даешь на войну рубль, Иван Артемич, Алексей Иванович, - через два года десять рублев верну...
Откинувшись, ударил кулаками по столу.
- Так, что ли, купцы?
- Петр Алексеевич, - сказал Свешников, - да где его, этот рубль-то, возьмешь? В сундуках у нас - деньги? Мыши...
- Истина, охо-хох, истина, - застонали новгородские купчики.
Петр метнул на них взором. (Поджались.) Тяжело положил ладонь на короткую спину Ивану Артемичу:
- Ты что скажешь?
- Связал нас бог одной веревочкой, Петр Алексеевич, куда ты, туда и мы.
Толстое лицо Бровкина было ясно, честно. Свешников даже обмер: ведь сговорились только что - попридержать денежки, и вдруг Ванька-ловкач сам выскочил... Петр обнял его за плечи, прижал запотевшее лицо к груди, к медным пуговицам:
- Другого ответа от тебя не ждал, Иван Артемич... Умен ты, смел, много тебе воздается за это... Купцы, деньги нужны немедленно. В неделю должны укрепить Новгород и посадить в осаду дивизию Аникиты Репнина...
.. . . . . . . . . . . .
"...Рвы копали и церкви ломали... Палисады ставили с бойницами, а около палисадов окладывали с обеих сторон дерном...
А на работе были драгуны и солдаты, и всяких чинов люди, и священники, и всякого церковного чина - мужеска и женска пола...
А башни насыпали землею, сверху дерн клали, - работа была насыпная. А верхи с башен деревянные и со стен кровлю деревянную же всю сломали... И в то же время у приходских церквей, кроме соборной церкви, служеб не было...
В Печерском монастыре велено быть на работе полуполковнику Шеншину. И государь пришел в монастырь и, не застав там Шеншина, велел бить его нещадно плетьми у раската и послать в полк, в солдаты...
И в Новгороде же повешен начальник Алексей Поскочин за то, что брал деньги за подводы, - по пяти рублев отступного, чтобы подводам у работы не быть..."
5
Караульный офицер на крыльце Преображенского дворца отвечал всем:
- Никого не велено пускать, проходите...
На дворе собралось много возков и карет. Декабрьский ветер забивал снежной крупой черные колеи. Шумели обледенелые деревья, скрипели флюгера на ветхих дворцовых крышах. Так, в возках и каретах, и сидели с утра весь день министры и бояре. Шестериком в золоченой карете раскатился было Меньшиков, - и того поворотили оглоблями назад...
Вечером, в одиннадцатом часу, приехал Ромодановский. Караульный офицер затрясся, увидя князя-кесаря, - в медвежьей шубе, вперевалку вползающего по истертым кирпичным ступеням. Пустить, - нарушить царский приказ, не пустить, - князь-кесарь своею властью, не спрашивая царя, велит ободрать кнутом...
Ромодановский прошел во дворец, - стража у каждых дверей, заслыша грузные шаги, пряталась. По пути до царской спальни три раза присаживался. Постучав ногтем, вошел, поклонился старинным уставом.
- Ты чего, дядя, сюда забрел? - Петр ходил с трубкой, в дыму, недовольно обернулся, не ответил на поклон. - Я сказал - никого не пускать.
