Петр Первый. Книга 3. Страница 029
Король уже не один раз пытался обхватить нежную талию хозяйки, но каждый раз пан Собещанский протягивал ему для вивата полный кубок: "Вам в руки, всемилостивейший король". Август пытался недопивать или незаметно выплескивал под стол, - ничто не помогало, - кубок тотчас доливался холопом, стоявшим за стулом, либо другим холопом, который сидел с бутылкой под столом. Наконец дорогому гостю было подано знаменитое блюдо поджаренных пиявок, - хозяйка своими руками положила их полную тарелку.
- Право же, мне стыдно, когда вы хвалите такое деревенское кушанье, - говорила она простеньким голосом, а в глазах ее он читал совсем иное, - делать их немудрено, лишь бы гусь был молодой и не особенно жирный... Когда они напьются крови, их вместе с гусем всовывают в духовую печь, они отваливаются от гусиной грудки и кладутся на сковородку...
- Бедный гусь, - говорил король, беря двумя пальцами пиявку и с хрустом укусывая ее. - Чего только не придумают хорошенькие женщины, чтобы полакомиться.
Пани Анна смеялась, перо на ее шапочке с высокой тульей, надетой набок, задорно вздрагивало. Король видел, что дело идет на лад. Он ждал лишь начала танцев, чтобы объясниться без помехи. В это время, расталкивая в дверях пьяных шляхтичей, ворвался черный от пыли, потный, перепуганный человек в изодранном кунтуше.
- Пан, пан, беда! - закричал он, бросаясь на колени перед панским стулом. - Ты послал меня в монастырь за бочкой старого меда... Я все достал исправно... Да черт меня понес обратно околицей - по большому шляху... Все я потерял - и бочку с медом, и лошадь, и саблю, и шапку... Едва душу свою спас... Разбили меня! Неисчислимое войско подходит к Сокалю.
Король Август нахмурился. Пани Анна впилась ногтями в его руку. Какое иное войско могло сейчас входить в Сокаль, - только король Карл в упрямой погоне... Шляхта закричала дикими голосами: "Шведы! Ратуйте!" Пан Собещанский ударил по столу кулаком так, что подскочили кубки:
- Тихо, паны, ваша милость! Каждому - у кого хмель сейчас же не выскочит из башки - прикажу отпустить пятьдесят плетей, разложа на ковре... Слушать меня, собачьи дети... Король мой гость, - я не покрою вечным позором свою седую голову... Пусть шведы приходят сюда хоть всем войском, - моего гостя им не отдадим...
- Не отдадим! - закричала шляхта, с лязгом выхватывая сабли из ножен.
- Седлайте коней... Зарядите пистоли... Умрем, не посрамим польской славы...
- Не посрамим... Виват!..
Королю Августу было ясно, что единственное благоразумное решение - немедля вскочить в седло и бежать, благо ночь темна... Но бежать ему, Августу Великолепному, как жалкому трусу, покинув веселый ужин и прелестную женщину, все еще не отпускающую его руки? К такому унижению Карл его не принудит!.. К черту благоразумие!
- Велю вам, милостивые государи, вернуться к столу. Продолжим пир, - сказал он и сел, откинув от разгоряченных щек букли парика. В конце концов, если сюда явятся шведы - его куда-нибудь спрячут, увезут, - с королями плохого не случается... Он налил вина, поднял кубок, - большая, красивая рука его была тверда... Пани Анна взглянула на него с восхищением - за такой взгляд действительно можно было отдать королевство...
- Добро! Король нам велит пировать! - Пан Собещанский хлопнул в ладоши и приказал тому шляхтичу, что разрубил блюдо с колбасой, ехать с товарищами к большому шляху и стать там дозором; всему столу - вплоть до "серого" конца - наливать лучшего венгерского и пить, покуда в последней бочке не высохнет дно, из погребов и чуланов нести все, что есть еще доброго в доме, да звать музыкантов...
Пир загремел с новым воодушевлением. Пани Анна пошла танцевать с королем. Она танцевала так, будто соблазняла самого апостола Петра, чтобы отворил ей двери в райский сад.
- Право же, мне стыдно, когда вы хвалите такое деревенское кушанье, - говорила она простеньким голосом, а в глазах ее он читал совсем иное, - делать их немудрено, лишь бы гусь был молодой и не особенно жирный... Когда они напьются крови, их вместе с гусем всовывают в духовую печь, они отваливаются от гусиной грудки и кладутся на сковородку...
- Бедный гусь, - говорил король, беря двумя пальцами пиявку и с хрустом укусывая ее. - Чего только не придумают хорошенькие женщины, чтобы полакомиться.
Пани Анна смеялась, перо на ее шапочке с высокой тульей, надетой набок, задорно вздрагивало. Король видел, что дело идет на лад. Он ждал лишь начала танцев, чтобы объясниться без помехи. В это время, расталкивая в дверях пьяных шляхтичей, ворвался черный от пыли, потный, перепуганный человек в изодранном кунтуше.
- Пан, пан, беда! - закричал он, бросаясь на колени перед панским стулом. - Ты послал меня в монастырь за бочкой старого меда... Я все достал исправно... Да черт меня понес обратно околицей - по большому шляху... Все я потерял - и бочку с медом, и лошадь, и саблю, и шапку... Едва душу свою спас... Разбили меня! Неисчислимое войско подходит к Сокалю.
Король Август нахмурился. Пани Анна впилась ногтями в его руку. Какое иное войско могло сейчас входить в Сокаль, - только король Карл в упрямой погоне... Шляхта закричала дикими голосами: "Шведы! Ратуйте!" Пан Собещанский ударил по столу кулаком так, что подскочили кубки:
- Тихо, паны, ваша милость! Каждому - у кого хмель сейчас же не выскочит из башки - прикажу отпустить пятьдесят плетей, разложа на ковре... Слушать меня, собачьи дети... Король мой гость, - я не покрою вечным позором свою седую голову... Пусть шведы приходят сюда хоть всем войском, - моего гостя им не отдадим...
- Не отдадим! - закричала шляхта, с лязгом выхватывая сабли из ножен.
- Седлайте коней... Зарядите пистоли... Умрем, не посрамим польской славы...
- Не посрамим... Виват!..
Королю Августу было ясно, что единственное благоразумное решение - немедля вскочить в седло и бежать, благо ночь темна... Но бежать ему, Августу Великолепному, как жалкому трусу, покинув веселый ужин и прелестную женщину, все еще не отпускающую его руки? К такому унижению Карл его не принудит!.. К черту благоразумие!
- Велю вам, милостивые государи, вернуться к столу. Продолжим пир, - сказал он и сел, откинув от разгоряченных щек букли парика. В конце концов, если сюда явятся шведы - его куда-нибудь спрячут, увезут, - с королями плохого не случается... Он налил вина, поднял кубок, - большая, красивая рука его была тверда... Пани Анна взглянула на него с восхищением - за такой взгляд действительно можно было отдать королевство...
- Добро! Король нам велит пировать! - Пан Собещанский хлопнул в ладоши и приказал тому шляхтичу, что разрубил блюдо с колбасой, ехать с товарищами к большому шляху и стать там дозором; всему столу - вплоть до "серого" конца - наливать лучшего венгерского и пить, покуда в последней бочке не высохнет дно, из погребов и чуланов нести все, что есть еще доброго в доме, да звать музыкантов...
Пир загремел с новым воодушевлением. Пани Анна пошла танцевать с королем. Она танцевала так, будто соблазняла самого апостола Петра, чтобы отворил ей двери в райский сад.