Петр Первый. Книга 3. Страница 034
Хотелось в таком деле предпочесть своего перед иноземцем... Сам все напортил, друг сердешный, - плясал, как скоморох, на коне перед генералом Горном! Срамота! Все еще не можешь забыть базары московские! Все шутить хочешь, как у меня за столом! А на тебя Европа смотрит, дурак! Молчи, не отвечай. - Он посопел, забивая трубочку. - И еще - второе: посмотрел я опять на эти стены, - смутился я, Данилыч... Второй раз отступить от Нарвы нельзя... Нарва - ключ ко всей войне... Если Карл этого еще не понимает, - я понимаю... Завтра мы обложим город всем войском, чтобы птица оттуда не пролетела... Через две недели придут осадные пушки... А дальше как быть? Стены крепки, генерал Горн упрям, Шлиппенбах висит за плечами... Будем здесь топтаться - накличем и Карла из Польши со всей своей армией... Город брать нужно быстро, и крови нашей много лить не хочется... Что скажешь, Данилыч?
- Можно, конечно, придумать хитрость... Это - дело десятое... Но раз фельдмаршал Огильви здесь голова, пусть он уж по книгам и разбирает, - что к чему... А что я скажу? Опять глупость какую-нибудь - тяп да ляп - по-мужицки. - Меньшиков топтался, мялся и поднял глаза, - у Петра Алексеевича лицо было спокойное и печальное, таким он его редко видел... Алексашку, как ножом по сердцу, полоснула жалость. - Мин херц, - зашептал он, перекося брови, - мин херц,"ну - что ты? Дай срок до вечера, приду в палатку, чего-нибудь придумаю... Людей наших, что ли, не знаешь... Ведь нынче - не семисотый год... Не кручинься, ей-ей...
2
В просторном полотняном шатре заботами Нартова, так же как и в петербургском домике, были разложены на походном столе готовальни, инструменты, бумаги, военные карты. Через приподнятые полотнища, как из печи, дышало жаром земли, и - хоть уши затыкай просмоленной пенькой - востро, сухо трещали в траве сверчки.
Петр Алексеевич работал в одной рубашке, распахнутой на груди, в голландских штанах - по колено, в туфлях на босу ногу. Время от времени он вставал из-за стола, и в углу шатра Нартов выливал ему на голову ковш ключевой воды. За эти дни нарвского похода, - как и всегда, впрочем, - накопилось великое множество неотложных дел.
Секретарь Алексей Васильевич Макаров, незаметный молодой человек, недавно взятый на эту службу, стоя у края стола, у стопки бумаг, подавал дела, внятно шелестя губами, - настолько громко, чтобы заглушать трещание сверчков. "Указ Алексею Сидоровичу Синявину ведать торговыми банями в Москве и других городах", - он тихо клал перед государем лист со столбцом указа на левой стороне. Петр Алексеевич, скача зрачками по строкам, прочитывал, совал гусиное перо в чернильницу и крупно, криво, неразборчиво, пропуская за торопливостью буквы, писал с правой стороны листа: "Где можно при банях завести цирюльни, дабы людей приохотить к бритью бороды, также держать мозольных мастеров добрых".
Макаров клал перед ним новый лист: "Указ Петру Васильевичу Кикину ведать рыбные ловли и водяные мельницы во всем государстве..." Рука Петра Алексеевича с кляксой на кончике пера повисла над бумагой:
- Указ кем заготовлен?
- Указ прислан из Москвы от князя-кесаря на вашу, милостивый государь, своеручную подпись...
- Дармоедов полна Москва, сидят по окошечкам, крыжовник кислый жрут со скуки, а для дела людей не найти... Ладно, поиспытаем Кикина, заворуется - обдеру кнутом, - так ты и отпиши князю-кесарю, что я в сумнении...
- Из Питербурга с нарочным, от подполковника Алексея Бровкина донесение, - продолжал Макаров. - Прибыли из Москвы от Тихона Ивановича Стрешнева для вашего, милостивый государь, огорода на Питербургской стороне шесть кустов пионов, в целости, да только садовник Левонов, не успев их посадить, помре.
- Как - помре? - спросил Петр Алексеевич. - Что за вздор!..
- Купаясь в Неве, - утонул...
- Ну, пьяный, конечно... Вот ведь - добрые люди не живут... а гораздо был искусный садовник, жалко... Пиши...
- Можно, конечно, придумать хитрость... Это - дело десятое... Но раз фельдмаршал Огильви здесь голова, пусть он уж по книгам и разбирает, - что к чему... А что я скажу? Опять глупость какую-нибудь - тяп да ляп - по-мужицки. - Меньшиков топтался, мялся и поднял глаза, - у Петра Алексеевича лицо было спокойное и печальное, таким он его редко видел... Алексашку, как ножом по сердцу, полоснула жалость. - Мин херц, - зашептал он, перекося брови, - мин херц,"ну - что ты? Дай срок до вечера, приду в палатку, чего-нибудь придумаю... Людей наших, что ли, не знаешь... Ведь нынче - не семисотый год... Не кручинься, ей-ей...
2
В просторном полотняном шатре заботами Нартова, так же как и в петербургском домике, были разложены на походном столе готовальни, инструменты, бумаги, военные карты. Через приподнятые полотнища, как из печи, дышало жаром земли, и - хоть уши затыкай просмоленной пенькой - востро, сухо трещали в траве сверчки.
Петр Алексеевич работал в одной рубашке, распахнутой на груди, в голландских штанах - по колено, в туфлях на босу ногу. Время от времени он вставал из-за стола, и в углу шатра Нартов выливал ему на голову ковш ключевой воды. За эти дни нарвского похода, - как и всегда, впрочем, - накопилось великое множество неотложных дел.
Секретарь Алексей Васильевич Макаров, незаметный молодой человек, недавно взятый на эту службу, стоя у края стола, у стопки бумаг, подавал дела, внятно шелестя губами, - настолько громко, чтобы заглушать трещание сверчков. "Указ Алексею Сидоровичу Синявину ведать торговыми банями в Москве и других городах", - он тихо клал перед государем лист со столбцом указа на левой стороне. Петр Алексеевич, скача зрачками по строкам, прочитывал, совал гусиное перо в чернильницу и крупно, криво, неразборчиво, пропуская за торопливостью буквы, писал с правой стороны листа: "Где можно при банях завести цирюльни, дабы людей приохотить к бритью бороды, также держать мозольных мастеров добрых".
Макаров клал перед ним новый лист: "Указ Петру Васильевичу Кикину ведать рыбные ловли и водяные мельницы во всем государстве..." Рука Петра Алексеевича с кляксой на кончике пера повисла над бумагой:
- Указ кем заготовлен?
- Указ прислан из Москвы от князя-кесаря на вашу, милостивый государь, своеручную подпись...
- Дармоедов полна Москва, сидят по окошечкам, крыжовник кислый жрут со скуки, а для дела людей не найти... Ладно, поиспытаем Кикина, заворуется - обдеру кнутом, - так ты и отпиши князю-кесарю, что я в сумнении...
- Из Питербурга с нарочным, от подполковника Алексея Бровкина донесение, - продолжал Макаров. - Прибыли из Москвы от Тихона Ивановича Стрешнева для вашего, милостивый государь, огорода на Питербургской стороне шесть кустов пионов, в целости, да только садовник Левонов, не успев их посадить, помре.
- Как - помре? - спросил Петр Алексеевич. - Что за вздор!..
- Купаясь в Неве, - утонул...
- Ну, пьяный, конечно... Вот ведь - добрые люди не живут... а гораздо был искусный садовник, жалко... Пиши...