Из-за горы навстречу шло Золотоглавое село. Здесь проходил, как говорят, В Москву Наполеон.
Здесь тридцать восемь лет назад Никита был крещен. Здесь бухали колокола На двадцать деревень, Престол и ярмарка была В зеленый Духов день.
И первым был из всех дворов Двор — к большаку лицом, И вывеска "Илья Бугров" Синела над крыльцом...
Никита ехал прямиком. И вдруг — среди села Не то базар, не то погром, Веселые дела!
Народ гуляет под гармонь, Оглобель[3]— лес густой, Коней завидя, сбился конь... Выходят люди:
— Стой!.. — Стой, нет пощады никому, И честь для всех одна: Гуляй на свадьбе, потому Последняя она...
Кто за рукав, Кто за полу, Ведут Никиту В дом, к столу.
И лез хозяин через стол: — Моя хата — Мой простор. Становись, сынок, на лавку, Пей, гуляй, Справляй престол!..
Веселитесь, пейте, люди, Все одно: Что в бутылке, Что на блюде Чье оно?
Чья скотинка? Чей амбар? Чей на полке Самовар?.. За столом, как в бане, тесно, Моргунок стирает пот,
Где жених тут, где невеста, Где тут свадьба? — Не поймет. А хозяин без заминки Наливает по другой. — Тут и свадьба, и поминки Все на свете, дорогой.
С неохотой, еле-еле, Выпил чарку Моргунок.
Гости ели, пили, пели, Говорили, кто что мог... — Что за помин? — Помин общий.
— Кто гуляет? — Кулаки! Поминаем душ усопших, Что пошли на Соловки.
— Их не били, не вязали, Не пытали пытками, Их везли, везли возами С детьми и пожитками.
А кто сам не шел из хаты, Кто кидался в обмороки, Милицейские ребята Выводили под руки...
— Будет нам пить, Будет дурить... — Иисус Христос Чудеса творил... — А кто платил, Когда я да не платил?..
— Отчего ты, божья птичка, Хлебных зерен не клюешь? Отчего ты, невеличка, Звонких песен не поешь?
Отвечает эта птичка: — Жить я в клетке не хочу. Отворите мне темницу, Я на волю полечу... — Будет нам пить, Будет дурить. Пора бы нам одуматься, Пойти домой, задуматься: Что завтра пропить? — Иисус Христос По воде ходил... — А кто платил, Когда я не платил?
За каждый стог, Что в поле метал, За каждый рог, Что в хлеву держал,
За каждый воз, Что с поля привез, За собачий хвост, За кошачий хвост,
За тень от избы, За дым от трубы, За свет и за мрак, И за просто, и за так...
— Знаем! Сам ты не дурак, Хлеб-то в воду ночью свез: Мол, ни мне, ни псу под хвост. —Знаем! Сами не глупей.
Пей да ешь, ешь да пей! Сорок лет тому назад Жил да был один солдат. Тут как раз холера шла, В день скатала пол-села. Изо всех один солдат Жив остался, говорят.
Пил да ел, как богатырь, И по всем читал псалтырь, Водку в миску наливал, Делал тюрьку[4]и хлебал,
Все погибли, а солдат Тем и спасся, говорят. — Трулля-трулля-трулля-ши!.. Пропил батька лемеши[5].
А сынок Топорок, А дочушка Гребенек, А матушка, Того роду, Пропила Сковороду.
Па-алезла под печь: "Сынок, блинов нечем печь..." — Все кричат, а я молчу: Все одно — безделье. А Илье-то Кузьмичу Слезки, не веселье...
— Подноси, вытаскивай. Угощенье ставь! — До чего он ласковый, Добродушный стал.
Дескать, мы ж друзья-дружки, Старые соседи. Мол, со мной на Соловки Все село поедет...
— Слышь, хозяин, не жалей Божью птичку в клетке. Заливай, пои гостей, Дыхай напоследки!..
Загудели гости смутно, Встал, шатаясь, Моргунок, Будто пьян, на воздух будто, Потихоньку — за порог.
Над дорогой пыль висела, Не стихал собачий лай. Ругань, песни... — Трогай, Серый. Где-нибудь да будет край...
