ЗИЛОВ. Ерунда. Проскочит. Никто внимания не обратит. Кому это надо?.. Подписывай.
САЯПИН. Я бы с удовольствием, но…
ЗИЛОВ. Давай, давай. У нас замечательная работа, но, согласись, она несколько суховата. Немного смелости, творческой фантазии — это нам не повредит.
САЯПИН. И все же придется проверить. Придется позвонить на завод, инженеру…
ЗИЛОВ. Боюсь, что инженер нас разочарует. Старик, будем оптимистами.
САЯПИН. Погорим.
Стук в дверь. Зилов открывает.
ГОЛОС. Почта.
ЗИЛОВ. Давайте.
ГОЛОС. Распишитесь.
Зилов бросает на стол пачку пакетов.
САЯПИН(разбирает почту). Тебе письмо.
ЗИЛОВ. От женщины?
САЯПИН. От Зилова А.Н. (Бросает письмо через стол.) Письмецо от внука получил Федот…
ЗИЛОВ. От папаши. Посмотрим, что старый дурак пишет. (Читает.) Ну-ну… О, боже мой. Опять он умирает. (Отвлекаясь от письма.) Обрати внимание, раз или два в году, как правило, старик ложится помирать. Вот послушай. (Читает из письма.) «…на сей раз конец — чует мое сердце. Приезжай, сынок, повидаться, и мать надо утешить, тем паче, что не видела она тебя четыре года». Понимаешь, что делает? Разошлет такие письма во все концы и лежит, собака, ждет. Родня, дура, наезжает, ох, ах, а он и доволен. Полежит, полежит, потом, глядишь, поднялся — жив, здоров и водочку принимает. Что ты скажешь?
САЯПИН. Пенсионер?
ЗИЛОВ. Персональный.
САЯПИН. А сколько ему лет?
ЗИЛОВ. Да за семьдесят. То ли семьдесят два, то ли семьдесят пять. Так что-то.
САЯПИН. Старый. И в самом деле может помереть.
ЗИЛОВ. Он? Да нет, папаша у меня еще молодец.
САЯПИН. Все-таки ты взял бы да съездил.
ЗИЛОВ. Когда?
САЯПИН. Ну в отпуск, в сентябре.
ЗИЛОВ. Не могу. Сентябрь — время неприкосновенное: охота.
Маленькая пауза.
САЯПИН. Ну так как же со статьей? Что будем делать?
ЗИЛОВ. По-моему, мы договорились: сдаем. Я подписал.
САЯПИН. Тебе легко, а вот мне… Сейчас, когда стоит вопрос о квартире, сам понимаешь…
ЗИЛОВ. Слушай, бросим жребий — и делу конец. Орел — сдаем, решка — признаемся, что никакой статьи у нас нет.
САЯПИН(вздохнул). Давай…
Стук в дверь.
ЗИЛОВ. Прошу. (Бросает монету.)
Входит Ирина. Монета остается без внимания. Ирине восемнадцать лет. В ее облике ни в коем случае нельзя путать непосредственность с наивностью, душу с простодушием, так же как ее доверчивость нельзя объяснять неосведомленностью и легкомыслием, потому главное в ней — это искренность. Но нельзя забывать и о том, что на наших глазах она делает в жизни свои самые первые самостоятельные шаги.
ИРИНА. Здравствуйте.
ЗИЛОВ. Добрый день.
ИРИНА. Извините, это редакция?
Небольшая пауза.
ЗИЛОВ. А в чем дело, девушка?
ИРИНА. Я хотела напечатать одно объявление…
ЗИЛОВ. Объявление?.. Какое объявление?
ИРИНА. Понимаете, я потеряла одного человека, мы должны были встретиться…
