И тотчас же туго закрученная пружина во мне – лопнула, рука ослабела, шток громыхнул на пол. Тут я на собственном опыте увидел, что смех – самое страшное оружие: смехом можно убить все – даже убийство.
Я сидел за столом и смеялся – отчаянным, последним смехом – и не видел никакого выхода из всего этого нелепого положения. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы развивалось естественным путем – но тут вдруг новая, внешняя, слагающая: зазвонил телефон.
Я кинулся, стиснул трубку: может быть, она? И в трубке чей-то незнакомый голос:
– Сейчас.
Томительное, бесконечное жужжание. Издали – тяжелые шаги, все ближе, все гулче, все чугунней – и вот…
– Д-503? Угу… С вами говорит Благодетель. Немедленно ко мне!
Динь, – трубка повешена, – динь.
Ю все еще лежала в кровати, глаза закрыты, жабры широко раздвинуты улыбкой. Я сгреб с полу ее платье, кинул на нее – сквозь зубы:
– Ну! Скорее – скорее!
Она приподнялась на локте, груди сплеснулись набок, глаза круглые, вся повосковела.
– Как?
– Так. Ну – одевайтесь же!
Она – вся узлом, крепко вцепившись в платье, голос вплющенный.
– Отвернитесь…
Я отвернулся, прислонился лбом к стеклу. На черном, мокром зеркале дрожали огни, фигуры, искры. Нет: это – я, это – во мне… Зачем Он меня? Неужели Ему уже известно о ней, обо мне, обо всем?
Ю, уже одетая, у двери. Два шага к ней – стиснул ей руки так, будто именно из ее рук сейчас по каплям выжму то, что мне нужно:
– Слушайте… Ее имя – вы знаете, о ком, – вы ее называли? Нет? Только правду – мне это нужно… мне все равно – только правду…
– Нет.
– Нет? Но почему же – раз уж вы пошли туда и сообщили…
Нижняя губа у ней – вдруг наизнанку, как у того мальчишки – и из щек, по щекам капли…
– Потому что я… я боялась, что если ее… что за это вы можете… вы перестанете лю… О, я не могу – я не могла бы!
Я понял: это – правда. Нелепая, смешная, человеческая правда!
Я открыл дверь.
Запись 36-я
Конспект:
Пустые страницы. Христианский бог. О моей матери
Тут странно – в голове у меня как пустая, белая страница: как я туда шел, как ждал (знаю, что ждал) – ничего не помню, ни одного звука, ни одного лица, ни одного жеста. Как будто были перерезаны все провода между мною и миром.
Очнулся – уже стоя перед Ним, и мне страшно поднять глаза: вижу только Его огромные, чугунные руки – на коленях. Эти руки давили Его самого, подгибали колени. Он медленно шевелил пальцами. Лицо – где-то в тумане, вверху, и будто вот только потому, что голос Его доходил ко мне с такой высоты, – он не гремел как гром, не оглушал меня, а все же был похож на обыкновенный человеческий голос.
– Итак – вы тоже? Вы – Строитель «Интеграла»? Вы – кому дано было стать величайшим конквистадором. Вы – чье имя должно было начать новую, блистательную главу истории Единого Государства… Вы?
