Что-то сверкнуло у Васи в голове, какая-то молния: он схватил урну и стал подкрадываться к Курочкину. Гражданин в кепочке вытаращил глаза.
Спина Курочкина дрогнула, и тут же Вася подскочил к нему и со всего маху надел урну ему на голову. – Во даёт! – крикнул гражданин в кепочке.
Курочкин от неожиданности присел. Огрызки яблок, шелуха от семечек, окурки-бычки покатились по его плечам. Звериный вой послышался из урны. Выхватив пистолет, Курочкин выстрелил наугад. Пуля ударила в коричневую женщину, ту, что была на плакате.
Женщины, которые сидели на лавке, упали на пол и закричали. Гражданин в кепочке позеленел и пополз под лавку.
Курочкин закрутился на месте. Он метался, как разъярённый кабан, и бился урной об стену. Он, видно, не понимал, что это у него на голове, что это пахнет и сыплется по ушам.
Вася выхватил из-под лавки можжевёловую палку и ударил Курочкина по руке – пистолет брякнулся на пол.
Вася размахнулся и врезал по металлической башке с надписью «Для мусора».
Раздался кастрюльный звон. Водопад окурков хлынул по курочкинским плечам.
От удара урна ещё прочнее села на голову и даже наползла на плечи. Вася ударил ещё раз для верности.
Курочкин обмяк, зашатался и, кренясь на бок, повалился. Голова его ударилась об пол, как чугунок с гороховым супом.
Когда прибежал Болдырев, Курочкин лежал на полу и тупо икал внутри урны. Урну не сразу удалось снять. Когда Курочкина вынули из урны, он долго не мог понять, где находится, хотя каждому было ясно, что он в милиции.
Глава девятая. Деньги не пахнут
Дождевая туча приползла к Тарасовке, пошёл тёплый дождик, а солнце укатилось в сторону и висело теперь над городом Кармановом, раскаляя его шиферные крыши. Чуть не во всех дворах кипели самовары, а по улицам бродил усатый точильщик и кричал: – Точить-ножи-ножницы-бритвы-править!
– Надо бы за ним понаблюдать, – сказал Болдырев, глядя на точильщика из милицейского окна. – Ну ладно, это потом. А ты, Вася Куроле-сов, оказывается, молодец. Без тебя уж не знаю, что получилось бы… Тараканов!
– Слушаю! – ответил Тараканов, всовываясь в дверь. – Деньги нашли? – Пока нет. – Приведите Курочкина,
Курочкина привели и посадили на одинокий стул, стоящий посреди комнаты. В милиции его умыли «Детским» мылом и повытряхивали из волос шелуху подсолнухов, но всё равно вид у него был серый и вялый, нос он покарябал обо что-то внутри урны, рука была забинтована.
– Да, гражданин Курочкин, – сказал Болдырев, – вид у тебя неважный. И дела то-же неважные. Лучше уж сам скажи, где деньги.
– Нету у меня никаких денег. Была трёшка, и ту отобрали.
Трёшка, отобранная у Курочкина, лежала на столе. Она была измятая, старая и, кажется, даже поросла мохом. – Маловато, – сказал Болдырев, – где остальные? – Нету у меня никаких денег. Нету. Курочкина увели.
– Деньги у них есть, – сказал капитан, – и мы должны их найти.
– Да, может, они их проели – мороженое, газировка, туда-сюда.
– Какое мороженое?! Они очень много награбили. Деньги у Рашпиля, только где он их прячет? Весь дом обыскали – нету. – А под кроватью смотрели?
– Кто же прячет деньги под кровать? Только круглый дурак. Впрочем, под кроватью мы тоже смотрели.
– Всё ясно, – сказал Вася, – они их в чугунок сунули и в землю закопали.
– Ну нет, – сказал капитан, – понадобится трёшка – откапывай чугунок, потом снова закапывай. Хлопот не оберёшься.
– Тогда они под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.
– Я смотрел под кроватью, – сурово отчеканил капитан. – Понимаешь?
– Так точно, – сказал Вася, но в душе он был уверен, что деньги под кроватью.
Болдырев прикрыл глаза, задумался, но ему тоже вдруг показалось, что деньги под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.
– Да, – устало сказал капитан, – деньги не пахнут… – Чего? – не понял Вася.
– Пословица такая есть: деньги не пахнут. Слыхал? «Странная пословица», – подумал Вася. Он взял со стола трёшницу.
