Том знал, что когда его имя произносят полностью, это предвещает какую-нибудь неприятность.
— Я здесь, сэр.
— Подойдите ближе. По обыкновению, вы опять опоздали? Почему?
Том хотел было соврать, чтобы избавиться от наказания, но тут увидел две длинные золотистые косы и спину, которую он узнал мгновенно благодаря притягательной силе любви. Единственное свободное место во всем классе было рядом с этой девочкой. Не задумываясь ни на миг, он сказал:
— Я остановился на минуту поговорить с Гекльберри Финном!
Учителя чуть не хватил удар, он растерянно взирал на Тома. Гудение в классе прекратилось. Ученики подумывали, уж не рехнулся ли этот отчаянный малый. Учитель переспросил:
— Вы… Что вы сделали?
— Остановился поговорить с Гекльберри Финном.
Никакой ошибки быть не могло.
— Томас Сойер, это самое поразительное признание, какое я только слышал. Одной линейки мало за такой проступок. Снимите вашу куртку.
Рука учителя трудилась до полного изнеможения, пока не изломались все прутья. После чего был отдан приказ:
— А теперь, сэр, ступайте и сядьте с девочками! Пусть это будет для вас уроком.
Смешок, волной промчавшийся по классу, казалось, смутил Тома; на самом же деле это было не смущение, а почтительная робость перед новым божеством и страх, смешанный с радостью, которую сулила такая необыкновенная удача. Он сел на самый конец сосновой скамьи, а девочка, вздернув носик, отодвинулась от него подальше. Все кругом шептались, подталкивали друг друга и перемигивались; однако Том сидел смирно, положив руки перед собой на длинную низкую парту и, по видимому, с головой уйдя в книгу.
Мало— помалу на него перестали смотреть, и привычное школьное жужжанье опять воцарилось в сонном воздухе. Том начал украдкой поглядывать на девочку. Она это заметила, презрительно поджала губы и на минуту даже повернулась к Тому спиной. Когда же она опять осторожно обернулась, перед ней очутился персик. Она его отодвинула. Том тихонько подвинул персик обратно. Она опять его оттолкнула, но уже не так враждебно. Том, не теряя терпения, положил персик на старое место. Она его не тронула. Том нацарапал на грифельной доске: «Пожалуйста, возьмите у меня есть еще». Девочка посмотрела на доску, но ничего не ответила. Тогда Том принялся рисовать что-то на доске, прикрывая свое произведение левой рукой. Сначала девочка не хотела ничего замечать, потом женское любопытство взяло верх, что можно было заметить по некоторым признакам. Том по-прежнему рисовал, как будто ничего не видя. Девочка попробовала исподтишка взглянуть на рисунок, но он ничем не показал, что замечает это. Наконец она сдалась и нерешительно шепнула:
— Можно мне посмотреть?
Том приоткрыл карикатурный домик с двумя коньками на крыше и трубой, из которой дым выходил штопором. Девочка так увлеклась рисованием Тома, что забыла обо всем на свете. После того как рисунок был окончен, она посмотрела на него с минуту и сказала:
— Как хорошо! А теперь нарисуйте человечка.
Художник изобразил перед домом человечка, похожего на подъемный кран. Он мог бы перешагнуть через дом, но девочка судила не слишком строго — она осталась очень довольна этим страшилищем и прошептала:
— Какой красивый! А теперь нарисуйте меня.
Том нарисовал песочные часы, увенчанные полной луной, приделал к ним ручки и ножки в виде соломинок и вооружил растопыренные пальцы огромным веером. Девочка сказала:
— Ах, как хорошо! Жалко, что я не умою рисовать.
— Это легко, — прошептал Том, — я вас научу.
— Правда, научите? А когда?
— В большую перемену. Вы пойдете домой обедать?
— Я могу остаться, если хотите.
— Вот это здорово! А как вас зовут?
— Бекки Тэтчер. А вас? Ах, я знаю: Томас Сойер.
— Это когда меня хотят выдрать. А если я хорошо себя веду — Том. Зовите меня Том, ладно?
— Ну что ж.
Том принялся царапать что то на доске, закрывая написанное от Бекки. На этот раз она, не стесняясь, попросила показать, что это такое.
