— Ну и что же из этого? А вдруг ты найдешь медный котелок с сотней долларов, весь в ржавчине, или трухлявый сундук, полный брильянтов. Что тогда?
У Гека загорелись глаза.
— Вот здорово! Уж чего бы лучше. Ты мне дай сотню долларов, а брильянтов лучше не надо.
— Ладно. Ты не думай, брильянтами тоже бросаться нечего. Есть такие, что стоят каждый долларов двадцать, а уж дешевле чем по доллару за штуку и не бывает.
— Да ну? Быть не может!
— Это тебе всякий скажет. Разве ты никогда не видал брильянтов, Гек?
— Что то не припомню.
— У королей их целые кучи.
— У меня и знакомых королей тоже нет.
— Да, верно. А вот если бы ты поехал в Европу, так там они на каждом шагу так и скачут.
— Скачут?
— Ах ты господи! Да нет же!
— А чего же ты говоришь, что скачут?
— Да ну тебя, это я только так сказал. Чего ради им скакать; я просто говорю, что их там сколько хочешь. Куда ни плюнь, везде король. Вроде этого старого горбуна Ричарда.
— Ричарда? А как его фамилия?
— Никакой у него нет фамилии. У королей вообще но бывает фамилии.
— Да ну?
— Вот тебе и ну.
— Что ж, пускай, если им так нравится, но я бы не хотел быть королем, раз у них даже фамилии нет, вроде как у негров. Ты вот что лучше скажи: где ты сперва начнешь копать?
— Не знаю еще. Давай начнем копать под сухим деревом, что на горе за рекой?
— Давай.
Они достали ржавую мотыгу и лопату и отправились за три мили на речку. Добрались они до места разгоряченные, запыхавшиеся и растянулись на земле под тенистым вязом отдохнуть и покурить.
— Вот это жизнь! — сказал Том.
— Еще бы!
— Скажи, Гек, если мы найдем клад, что ты будешь делать со своей долей?
— Ну, каждый день буду покупать пирожок и стакан содовой воды, и в цирк тоже буду ходить каждый раз, как цирк приедет. Да уж не беспокойся, заживу отлично.
— А ты не собираешься копить деньги?
— Копить? Для чего это?
— Ну как же, чтобы были деньги на черный день.
— Вот уж это ни к чему. Вернется родитель и запустит лапу в мои денежки, если я их не потрачу, а там ищи свищи. А ты что сделаешь на свою долю, Том?
— Куплю себе новый барабан, настоящую саблю, красный галстук, щенка бульдога, а потом женюсь.
— Женишься!
— Ну да.
— Том, ты, должно быть, совсем рехнулся.
— Погоди, вот увидишь.
— Ну, глупей ты ничего не мог придумать. Взять хоть моих отца с матерью. Только и делали, что дрались. Я это отлично помню.
— Это ничего. Девочка, на которой я женюсь, не будет драться.
— Том, они все на один лад. Им бы только драться. Ты лучше подумай сначала как следует. Подумай, тебе говорю. А как эту девчонку зовут?
— Она вовсе не девчонка, а девочка.
— По моему, не все ли равно: кто говорит — девчонка, кто — девочка. Что так, что эдак — один черт! Так как же все таки ее зовут, Том?
— Я тебе скажу, только не сейчас.
— Ну ладно, дело твое. А только, когда ты женишься, я совсем один останусь.
— Нет, не останешься. Ты будешь жить со мной. А теперь хватит валяться, пойдем копать.
Они работали, обливаясь потом, около получаса. Никаких результатов. Они трудились еще полчаса. И все таки ничего.
Гек сказал:
— Неужто они всегда так глубоко зарывают?
— Бывает, только не всегда. Не каждый раз. По моему, мы просто не там роем.
Они выбрали другое место и начали копать снова. Работа шла теперь медленнее, но все- таки подвигалась вперед. Некоторое время они копали молча. Под конец Гек оперся на лопату, смахнул рукавом капельки пота со лба и спросил:
— Где ты собираешься копать после этого места?
— Давай попробуем рыть под старым деревом на Кардифской горе, за домом вдовы Дуглас.
— Что ж, я думаю, попробовать можно. А вдова не отнимет у нас клад? Ведь дерево на ее земле.
— Отнимет?! Пускай только сунется. Кто нашел место, того и клад. Это все равно, на чьей он земле.
