Лев Толстой "Хаджи-Мурат". Страница 10
— Не могу сказать, — пожав плечами, сказал Воронцов.
— Не можешь сказать, — повторила Марья Васильевна. — Это мы увидим.
Принесли шампанского. Гости выпили по стакану и, окончив игру и разочтясь, стали прощаться.
— Ваша рота завтра назначена в лес? — спросил князь Полторацкого.
— Моя. А что?
— Так мы увидимся завтра с вами, — сказал князь, слегка улыбаясь.
— Очень рад, — сказал Полторацкий, хорошенько не понимая того, что ему говорил Воронцов, и озабоченный только тем, как он сейчас пожмет большую белую руку Марьи Васильевны.
Марья Васильевна, как всегда, не только крепко пожала, но и сильно тряхнула руку Полторацкого. И еще раз напомнив ему его ошибку, когда он пошел с бубен, она улыбнулась ему, как показалось Полторацкому, прелестной, ласковой и значительной улыбкой.
Полторацкий шел домой в том восторженном настроении, которое могут понимать только люди, как он, выросшие и воспитанные в свете, когда они, после месяцев уединенной военной жизни, вновь встречают женщину из своего прежнего круга. Да еще такую женщину, как княгиня Воронцова.
Подойдя к домику, в котором он жил с товарищем, он толкнул входную дверь, но дверь была заперта. Он стукнул. Дверь не отпиралась. Ему стало досадно, и он стал барабанить в запертую дверь ногой и шашкой. За дверью послышались шаги, и Вавило, крепостной дворовый человек Полторацкого, откинул крючок.
— С чего вздумал запирать?! Болван!
— Да разве можно, Алексей Владимир…
— Опять пьян! Вот я тебе покажу, как можно… Полторацкий хотел ударить Вавилу, но раздумал.
— Ну, черт с тобой. Свечу зажги.
— Сею минутую.
Вавило был действительно выпивши, а выпил он потому, что был на именинах у каптенармуса. Вернувшись домой, он задумался о своей жизни в сравнении с жизнью Ивана Макеича, каптенармуса. Иван Макеич имел доходы, был женат и надеялся через год выйти в чистую. Вавило же был мальчиком взят в верх, то есть в услужение господам, и вот уже ему было сорок с лишком лет, а он не женился и жил походной жизнью при своем безалаберном барине. Барин был хороший, дрался мало, но какая же это была жизнь! «Обещал дать вольную, когда вернется с Кавказа. Да куда же мне идти с вольной. Собачья жизнь!» — думал Вавило. И ему так захотелось спать, что он, боясь, чтобы кто-нибудь не вошел и не унес что-нибудь, закинул крючок и заснул.
Полторацкий вошел в комнату, где он спал вместе с товарищем Тихоновым.
— Ну что, проигрался? — сказал проснувшийся Тихонов.
— Ан нет, семнадцать рублей выиграл, и клико бутылочку распили.
— И на Марью Васильевну смотрел?
— И на Марью Васильевну смотрел, — повторил Полторацкий.
— Скоро уж вставать, — сказал Тихонов, — и в шесть надо уж выступать.
— Вавило, — крикнул Полторацкий. — Смотри, хорошенько буди меня завтра в пять.
— Как же вас будить, когда вы деретесь.