Ганс открыл глаза и увидел, что солнце уже довольно высоко поднялось на небе. Ганс подошел к окну и распахнул его. У окна стояли трое. Двух из них он узнал: это были безработные, евшие у него тесто. Третий был нищий в заплатанной одежде.
Ганс очень обрадовался, увидев их, и поспешил открыть дверь.
— Милости просим! Проголодались? Я вас вчера поджидал, приготовил вам вкусненького теста.
Но гости не спешили войти. Один из безработных деловито спросил:
— Потребуется тесто есть?
Ганса несколько удивило его приветствие, но он с прежним радушием сказал:
— Прошу вас.
— А какая ваша цена будет? — с тою же деловитостью спросил безработный. Ганс даже открыл глаза от изумления.
— Цена? Да я же вас бесплатно кормлю!
— Ну да, еще бы того не хватало, чтоб мы вам платили. Я спрашиваю, сколько вы нам заплатите за еду?
— Я — вам? За еду? Да где же это видано?
— Видано или не видано, а бесплатно мы есть не будем. Не хотите платить, не надо. Мы в другом месте работу найдем.
— Какая же это работа? Постойте, да куда же вы уходите? — испугался Ганс. — Ну я могу немножечко дать.
— А сколько?
— Двадцать пфеннигов дам.
— Цена неподходящая. Нам по две марки за килограмм платят в вашей деревне. Нарасхват берут. Только ешь.
У Ганса помутилось в голове. Платить за то, что люди будут есть тесто. То самое тесто, за которое ему платили по тысяче и более за кило. Или эти люди смеются над ним, или он с ума сошел…
— Нет, я не буду платить. Найдутся другие…
— Не найдутся, во всей округе уже знают.
— Сам съем, — упрямо сказал Ганс.
— Твое дело. Если не лопнешь, завтра по четыре марки заплатишь. Идем, ребята!
И они ушли. Ушли, оставив его одного с тестом. А оно серой массой лежало на полу и уже опоясало весь низ у буфета. За ночь оно наполнит всю комнату… На Ганса напал ужас. Он бросился к окну и закричал удаляющимся «едокам»:
— Подождите, эй, вы, вернитесь!
Они вернулись, подсчитали на глаз вес теста и принялись за работу. Они не брезгали даже есть с пола, очистили все выползшее наружу тесто и две нижние полки. Больше они не могли съесть.
Трясущимися руками Ганс расплатился с «рабочими» и опустился в изнеможении в кресло.
Едоки приходили каждый день. С каждым днем они становились толще, ели меньше, за еду брали дороже. Деньги Ганса быстро таяли. Наконец он не выдержал. Однажды после их ухода он пытался сам есть до полного изнеможения. Он ел так много, что утром не мог подняться с кровати. Сердце противно замирало, щемило в груди.
Когда наутро пришли едоки, он сказал им слабым голосом:
— Выбросьте всю эту дрянь на улицу, подальше от дома.
— Давно бы так, — весело ответили бродяги. Им самим уже смертельно надоело есть тесто. — Другие односельчане уже давно выбросили.
Они быстро принялись за работу, и дом был, наконец, очищен от теста.
