Деревья шелестели за окном, ветерок доносил из парка запах земли и грусти, тёплая кровать убаюкивала короткое счастье любовников. Рассказывают даже, что в этой комнате Беранже сочинял свои песенки. Времена изменились, конечно. Торопливым любовникам, выскочившим на часок из кипящего Парижа, ослеплённым огненными воплями Эйфелевой башни, было не до шелеста листьев, не до любви. Нельзя же, в самом деле, в наши дни мечтательно гулять по бульвару, засунув в жилетный карман томик Мюссе. Нынче – все на скорости, все на бензине. «Алло, малютка, в нашем распоряжении час двадцать минут! Нужно успеть в кино, скушать обед и полежать в кровати. Ничего не поделаешь, Ми-Ми, это – цивилизация».
Всё же ночь за окном в гостинице «Чёрный Дрозд», тёмные кущи лип и нежные трещотки древесных лягушек не принимали участия в общем ходе европейской цивилизации. Было очень тихо и очень покойно. В комнате скрипнула дверь, послышались шаги по ковру. Неясное очертание человека остановилось посреди комнаты. Он сказал негромко (по-русски):
– Нужно решаться. Через тридцать – сорок минут подадут машину. Что же – да или нет?
На кровати пошевелились, но не ответили. Он подошёл ближе:
– Зоя, будьте же благоразумны.
В ответ невесело засмеялись.
Гарин нагнулся к лицу Зои, всмотрелся, сел в ногах на постель.
– Вчерашнее приключение мы зачеркнём. Началось оно несколько необычно, кончилось в этой постели, – вы находите, что банально? Согласен. Зачёркнуто. Слушайте, я не хочу никакой другой женщины, кроме вас, – что поделаешь?
– Пошло и глупо, – сказала Зоя.
– Совершенно с вами согласен. Я пошляк, законченный, первобытный. Сегодня я думал: ба, вот для чего нужны деньги, власть, слава, – обладать вами. Дальше, когда вы проснулись, я вам доложил мою точку зрения: расставаться с вами я не хочу и не расстанусь.
– Ого! – сказала Зоя.
– «Ого» – ровно ничего не говорит. Я понимаю, – вы, как женщина умная и самолюбивая, ужасно возмущены, что вас принуждают. Что ж поделаешь! Мы связаны кровью. Если вы уйдёте к Роллингу, я буду бороться. А так как я пошляк, то отправлю на гильотину и Роллинга, и вас, и себя.
– Вы это уже говорили, – повторяетесь.
– Разве вас это не убеждает?
– Что вы предлагаете мне взамен Роллинга? Я женщина дорогая.
– Оливиновый пояс.
– Что?
– Оливиновый пояс. Гм! Объяснять это очень сложно. Нужен свободный вечер и книги под руками. Через двадцать минут мы должны ехать. Оливиновый пояс – это власть над миром. Я найму вашего Роллинга в швейцары, – вот что такое Оливиновый пояс. Он будет в моих руках через два года. Вы станете не просто богатой женщиной, вернее – самой богатой на свете. Это скучно. Но – власть! Упоение небывалой на земле властью. Средства для этого у нас совершеннее, чем у Чингиз-хана. Вы хотите божеских почестей? Мы прикажем построить вам храмы на всех пяти материках и ваше изображение увенчивать виноградом.
– Какое мещанство!..
