Оптимизм – вот что остаётся у побеждённых взамен награбленного. Великолепное свойство человеческой воли – верить, что всё к лучшему в этом лучшем из миров. Пессимизм должен быть выдернут с корешками. Угрюмая и кровавая мистика Востока, безнадёжная печаль эллинской цивилизации, разнузданные страсти Рима среди дымящихся развалин городов, изуверство средних веков, каждый год ожидающих конца мира и страшного суда, и наш век, строящий картонные домики благополучия и глотающий нестерпимую чушь кинематографа, – на каком основании, я спрашиваю, построена эта чахлая психика царя природы? Основание – пессимизм… Проклятый пессимизм… Я читал вашего Ленина, мой дорогой… Это великий оптимист. Я его уважаю…
– Вы сегодня в превосходном настроении, профессор, – мрачно сказал Вольф.
– Вы знаете почему? – профессор откинулся на плетёном кресле, подбородок его собрался морщинами, глаза весело, молодо посматривали из-под бровей. – Я сделал прелюбопытнейшее открытие… Я получил некоторые сводки, и сопоставил некоторые данные и неожиданно пришёл к удивительному заключению… Если бы германское правительство не было шайкой авантюристов, если бы я был уверен, что моё открытие не попадёт в руки жуликам и грабителям, – я бы, пожалуй, опубликовал его… Но нет, лучше молчать…
– С нами-то, надеюсь, вы можете поделиться, – сказал Вольф.
Профессор лукаво подмигнул ему:
– Что бы вы, например, сказали, мой друг, если бы я предложил честному германскому правительству… вы слышите, – я подчёркиваю: «честному», в это я вкладываю особенный смысл… – предложил бы любые запасы золота?
– Откуда? – спросил Вольф.
– Из земли, конечно…
– Где эта земля?
– Безразлично. Любая точка земного шара… Хотя бы в центре Берлина. Но я не предложу. Я не верю, чтобы золото обогатило вас, меня, всех Фрицев, Михелей… Пожалуй, мы станем ещё бедней… Один только человек, – он обернул к Хлынову седовласую львиную голову, – ваш соотечественник, предложил сделать настоящее употребление из золота… Вы понимаете?
Хлынов усмехнулся, кивнул.
– Профессор, я привык слушать вас серьёзно, – сказал Вольф.
– Я постараюсь быть серьёзным. Вот у них в Москве зимние морозы доходят до тридцати градусов ниже нуля, вода, выплеснутая с третьего этажа, падает на тротуар шариками льда. Земля носится в межпланетном пространстве десять – пятнадцать миллиардов лет. Должна была она остыть за этот срок, чёрт возьми? Я утверждаю – земля давным-давно остыла, отдала лучеиспусканием всё своё тепло межпланетному пространству. Вы спросите: а вулканы, расплавленная лава, горячие гейзеры? Между твёрдой, слабо нагреваемой солнцем земной корой и всей массой земли находится пояс расплавленных металлов, так называемый Оливиновый пояс. Он происходит от непрерывного атомного распада основной массы земли. Эта основная масса представляет шар температуры межпланетного пространства, то есть в нём двести семьдесят три градуса ниже нуля. Продукты распада – Оливиновый пояс – не что иное, как находящиеся в жидком состоянии металлы: оливин, ртуть и золото.
