Гиперболоид инженера Гарина. Страница 124
– Николай Христофорович, на Золотом острове вы будете обставлены по-царски…
– Бросьте. Я знаю Гарина… Он меня ненавидит, потому что весь Гарин выдуман мной… Без меня из него получился бы просто мелкий жулик… Вы повезёте на дирижабле мой живой мозг, а не тетрадки с моими формулами.
Иван Гусев, наставив ухо, слушал обрывки этих разговоров. В ночь, когда была готова причальная мачта, он подполз по нарам к Манцеву, лежавшему с открытыми глазами, и зашептал в самое его ухо:
– Николай Христофорович, плюнь на них. Поедем лучше в Ленинград. Мы с Тарашкиным за вами, как за малым ребёнком, будем ходить… Зубы вставим… Найдём хорошую жилплощадь, – чего вам связываться с буржуями…
– Нет, Ванька, я погибший человек, у меня слишком необузданные желания, – отвечал Манцев, глядя на потолок, откуда между брёвен свешивались клочья закопчённого мха. – Семь лет под этой проклятой крышей бушевала моя фантазия… Я не хочу ждать больше ни одного дня…
Иван Гусев давно понял, какова была эта «французская экспедиция», – он внимательно слушал, наблюдал и делал свои выводы.
За Манцевым он теперь ходил, как привязанный, и эту последнюю ночь не спал: когда начинали слипаться глаза, он совал в нос птичье перо или щипал себя где больнее.
На рассвете Артур Леви, сердито надев полушубок, обмотав горло шарфом, пошёл на радиостанцию – она помещалась рядом в землянке. Иван не спускал глаз с Манцева. Едва Артур Леви вышел, Манцев оглянулся, – все ли спят, – осторожно слез с нар, пробрался в тёмный угол зимовища, поднял голову. Но, должно быть, глаза его плохо видели, – он вернулся, подбросил в очаг смолья. Когда огонь разгорелся, опять пошёл в угол.
Иван догадался, на что он смотрит, – в углу, там, где скрещивались балки сруба, в потолке чернела щель между балками наката, – мох был содран. Это и беспокоило Манцева… Поднявшись на цыпочки, он сорвал с низкого потолка космы чёрного мха и, кряхтя, заткнул ими щель.
Иван бросил пёрышко, которым щекотал нос, повернулся на бок, прикрылся с головой одеялом и сейчас же заснул.
Снежная буря не утихала. Вторые сутки огромный дирижабль висел над поляной, пришвартованный носом к причальной мачте. Мачта гнулась и трещала. Сигарообразное тело раскачивалось, и снизу казалось, что в воздухе повисло днище железной баржи. Экипаж едва успевал очищать от снега его борта.
Капитан, перегнувшись с гондолы, кричал стоявшему внизу Артуру Леви:
– Алло! Артур Артурович, какого чёрта! Нужно сниматься… Люди выбились из сил.
Леви ответил сквозь зубы:
– Я ещё раз говорил с островом. Мальчишку приказано привезти во что бы то ни стало.
– Мачта не выдержит…
Леви только пожал плечами. Дело было, конечно, не в мальчишке. Иван пропал этой ночью. О нём никто и не спохватился. Пришвартовывали дирижабль, появившийся на рассвете и долго кружившийся над поляной в снежных облаках. Выгружали продовольствие. (Рабочие экспедиции Артура Леви заявили, что, если не получат вдоволь продовольствия и наградных, распорют дирижаблю брюхо пироксилиновой шашкой.)