Когда стало известно, что на заседании будет сам Гарин, публики в конференц-зале набралось столько, что висели на колоннах, на окнах. Появился президиум. Сели. Молчали. Ждали. Наконец, председатель открыл рот, и все, кто был в зале, повернулись к высокой белой с золотом двери. Она раскрылась. Вошёл небольшого роста человек, необычайно бледный, с острой тёмной бородкой, с тёмными глазами, обведёнными тенью. Он был в сером обыкновенном пиджаке, красный галстук – бабочкой, башмаки коричневые, на толстой подошве, в левой руке новые перчатки.
Он остановился, глубоко втянул воздух сквозь ноздри. Коротко кивнул головой и уже бойко взошёл по ступенькам трибуны. Вытянулся. Бородка его стала торчком. Отодвинул к краю графин с водой. (Во всей зале было слышно, как булькнула вода, – так было тихо.) Высоким голосом, с варварским произношением, он сказал:
– Джентльмены… Я – Гарин… Я принёс миру золото…
Весь зал обрушился аплодисментами. Все, как один человек, поднялись и одной глоткой крикнули:
– Да здравствует мистер Гарин!.. Да здравствует диктатор!..
За окнами миллионная толпа ревела, топая в такт подошвами:
– Бруски!.. Бруски!.. Бруски!..
119
«Аризона» только что вернулась в гавань Золотого острова. Янсен докладывал мадам Ламоль о положении вещей на континенте. Зоя была ещё в постели, среди кружевных подушек (малый утренний приём). Полутёмную спальню наполнял острый запах цветов, идущий из сада. Над правой рукой её работала маникюрша. В другой она держала зеркальце и, разговаривая, недовольно посматривала на себя.
– Но, мой друг, Гарин сходит с ума, – сказала она Янсену, – он обесценивает золото… Он хочет быть диктатором нищих.
Янсен искоса посматривал на великолепие только что отделанной спальни. Ответил, держа на коленях фуражку:
– Гарин сказал мне при свидании, чтобы вы не тревожились, мадам Ламоль. Он ни на шаг не отступает от задуманной программы. Повалив золото, он выиграл сражение. На будущей неделе сенат объявит его диктатором. Тогда он поднимет цену золота.
– Каким образом? Не понимаю.
– Издан закон о запрещении ввоза и продажи золота. Через месяц оно поднимется до прежней цены. Продано не так уж много. Больше было шума.
– А шахта?
– Шахта будет уничтожена.
Мадам Ламоль нахмурилась. Закурила:
– Ничего не понимаю.
– Необходимо, чтобы количество золота было ограничено, иначе оно потеряет запах человеческого пота. Разумеется, перед тем как уничтожить шахту, будет извлечён запас с таким расчётом, чтобы за Гариным было обеспечено свыше пятидесяти процентов мирового количества золота. Таким образом, паритет, если и упадёт, то на несколько центов за доллар.
– Превосходно… но сколько же они ассигнуют на мой двор, на мои фантазии? Мне нужно ужасно много.
– Гарин просил вас составить смету. В порядке законодательства вам будет отпущено столько, сколько вы потребуете…
