— Здравствуй, Смит, — радушно ответил Ли. — Как дела? Ведь я на несколько часов был оторван от событий.
— Отлично! Полная победа! Но о ней еще не знает весь город. Мы прервали сообщение. Весть о поражении Америки достигла только нижних этажей. Я дал приказ остановить работу лифтов. Ваш подъем был последним. Прошу вас, зайдите ко мне и отдохните.
Ли познакомил нас, и мы вошли в комнату Смита. Она была очень невелика. Шкафы с маленькими ящиками занимали три стены. Несколько чертежных столов были завалены чертежами и приборами, назначение которых было мне неизвестно.
Смит был одним из инженеров, удостоившихся жить в городе. Здесь не только рабочие, но и инженеры жили при фабриках и заводах, город же населяли только денежные аристократы, державшие в своих руках власть. Смит был из рабочих. Блестящие способности выдвинули его на высокий пост. Но он не оправдал доверия господ и примкнул к рабочему восстанию. Все это я узнал от Эа, в то время как Смит беседовал с Ли.
— Как вам понравился наш город? — обратился ко мне Смит.
— Я еще не имел времени ознакомиться с ним.
— Я покажу вам это любопытное сооружение, — продолжал Смит. — Мы находимся на такой высоте, что не можем даже открывать окон: воздух слишком разрежен, и мы рисковали бы задохнуться. Внутри же здания мы дышим «воздухом долин», который подается сюда снизу особыми нагнетателями. Но если опуститься этажей на двести, то можно выйти на балкон. В хорошую погоду, когда нижележащие тучи не мешают, вы можете любоваться величественной картиной необозримых пространств. Старый Нью-Йорк, город небоскребов, давно исчез. На его месте построен один сплошной город-небоскреб, высота которого намного превышает высочайшие горы в мире. Однако нам надо торопиться. Как бы наши птички не улетели из клетки. Вчерашние властители сегодня стали нашими пленниками. К сожалению, не все. Из трех банкиров, управлявших американским миром, два все-таки успели как-то узнать о поражении и бежали. А может быть, они решили предупредить события. Но старик Клайне у себя. Нам надо захватить его. Идем.
Мы вновь подошли к лифту. Смит телефонировал, и лифт заработал. Мы спустились на несколько сот этажей.
— Это «бельэтаж», — улыбаясь, сказал Смит, выходя из лифта, — здесь живет верхушка капиталистического мира. Сейчас мы пустим в ход вот этот движущийся тротуар и подъедем к дому «его величества» мистера Клайнса… Вот и готово. Дверь заперта, но мы сумеем открыть ее.
Смит нажал кнопку, повернул стрелку на циферблате с цифрами, еще раз нажал кнопку, и дверь открылась.
— Сейфы, хранящие сокровища, всегда снабжают сложными запорами…
Мы вошли в вестибюль, роскошь которого поразила меня. К моему удивлению, это была роскошь в стиле минувших веков. Но роскошь чрезмерная, пышность, о которой могли бы мечтать короли Средневековья. Мебель из литого золота, малахитовые колонны, тисненый бархат, шелка тончайших узоров, пушистые ковры, зеркала, цветы, роскошные люстры, статуи — все говорило, кричало о силе, могуществе, богатстве владельца этого дворца.
Мы поднялись по белой мраморной лестнице, и перед нами открылся целый ряд залов, отделанных в различных стилях, начиная от стиля Людовика XIV. Белый зал с серебром, красный с позолотой, голубой, бледно-палевый, оранжевый… У меня зарябило в глазах. Казалось, мы переходили из эпохи в эпоху, из века в век. И все эти века были как бы ступеньками, ведущими вверх, на высоту могущества некоронованных королей капитала.
