— Идем обедать, что ли! — сказал Ванюшка.
— Да, да… — ответил Гузик и, переведя взгляд прозрачных глаз с неведомых мировых высот на динамо, опять уселся на корточки и начал возиться у машины.
— Микола-чудотворец! — закричал вдруг Ванюшка и начал трясти Гузика за плечи. — Довольно! Айда в столовую! — И он потащил своего ученого друга. — Макар Иваныч, обедать! — крикнул он мимоходом Конобееву.
В столовой уже сидел Волков. Пунь подавала на стол. К общему удивлению, Цзи Цзы не пожаловал к обеду.
— Где Кые Ца? — спросил Волков Пунь.
— Цолт зял (черт взял), — ответила она. — И пусть!
Гузик мог не есть целыми днями. Но, усевшись за стол и глубоко задумавшись, он ухитрялся незаметно для себя съедать и больше, чем надо. Однажды он один съел большую сковороду печенки, приготовленной для всех. Теперь молодой изобретатель принялся за соус, сделанный из морской капусты, и поглощал его с большим аппетитом, пронизывая Конобеева невидящим взглядом.
— А ну-ка, дай попробовать! — сказал Ванюшка, пододвигая к себе соусник и накладывая на тарелку.
Соус был очень вкусный и питательный, но Ванюшка недовольно повел носом.
— Не то! — сказал он, вздохнув.
— Непривычка, и больше ничего, — возразил Волков, — морская капуста вкуснее земной и гораздо питательнее. Когда ты привыкнешь, то не захочешь другой. И я уверен, что морская капуста скоро будет таким же необходимым блюдом за каждым столом, как картошка. Ведь картофель вначале тоже не хотели и даже боялись есть. Саранча, муравьи, ласточкины гнезда кажутся тебе омерзительными, а между тем у многих племен кушанья эти являются самым лакомым блюдом.
Ванюшка даже кулаком ударил себя по груди.
— Семен Алексеевич! Чувствую, понимаю! Если бы не понимал, то и на дно бы не полез. Ради чего я полез? Ради этой самой морской капусты полез. Но только, Семен Алексеевич, не привык я еще. Вот Марфа Захаровна недавно угощала нас щами. Натуральными. Ах, невозможно забыть, Семен Алексеевич! Красота! — И вдруг, хлопнув Конобеева по спине, Ванюшка воскликнул: — Макар Иваныч, помнишь? Нет, как хочешь, а Марфу Захаровну мы сюда доставим. Если под водой у нас щами запахнет, совсем другой океан будет. Красота! Только как, Макар Иваныч? На какой бы крючок, на какую приманку нам эту рыбку поймать — Марфу Захаровну, то есть?
Конобеев вздохнул и даже ложку отложил в сторону.
— Не сделано еще такого крючка, на который можно было бы таких самостоятельных старух ловить, — отвечал он. — Греха боится, по глупости бабской. Староверка она у меня.
— А ты тоже старовер? — спросил Ванюшка.
— Был, да весь вышел, однако! — ответил Конобеев. — Темность.
Макар Иванович о чем-то глубоко задумался, потом, не окончив обеда, поднялся из-за стола и вышел.
— Скучает! — тихо сказал Ванюшка, кивнув вслед Ко-нобееву. — Эх ты, крученье-мученье с этим полом, с длинным подолом.
А Конобеев прошел в свою комнату, хмурый, озабоченный. Его густые брови, усы и борода топорщились и беспрерывно шевелились. Он надел водолазный костюм. Старику хотелось на берег, но на глаза Марфе Захаровне он не решался показываться. И он отправился далеко на юг, на разведки. Эти разведки Конобеев очень любил. Потом он докладывал обо всем виденном под водой Волкову: где какая почва, где растут водоросли, где они не растут, но расти могут.
