Николай Гоголь "Портрет". Страница 14
Он начал ходить скоро по комнате, ерошить себе волоса, то садился на кресла, то вскакивал с них и садился на диван, представляя поминутно, как он будет принимать посетителей и посетительниц, подходил к холсту и производил над ним лихую замашку кисти, пробуя сообщить грациозные движения руке. На другой день раздался колокольчик у дверей его; он побежал отворять, вошла дама, предводимая лакеем в ливрейной шинели на меху, и вместе с дамой вошла молоденькая 18-летняя девочка, дочь ее.
«Вы мсье Чартков?» сказала дама. Художник поклонился.
«Об вас столько пишут; ваши портреты, говорят, верх совершенства.» Сказавши это, дама наставила на глаз лорнет и побежала быстро осматривать стены, на которых ничего не было. «А где же ваши портреты?»
«Вынесли», сказал художник, несколько смешавшись: «я только что переехал еще на эту квартиру, так они еще в дороге… не доехали.»
«Вы были в Италии?» сказала дама, наводя на него лорнет, не найдя ничего другого, на что бы можно было навесть его.
«Нет, я не был, но хотел быть… впрочем теперь покамест я отложил… Вот кресла-с; вы устали… »
«Благодарю, я сидела долго в карете. А, вон наконец вижу вашу работу!» сказала дама, побежав к супротивной стене и наводя лорнет на стоявшие на полу его этюды, программы, перспективы и портреты. «C’est charmant, Lise, Lise, venez ici[1 - Это очаровательно, Лиза, Лиза, иди сюда.]: комната во вкусе Теньера, видишь: беспорядок, беспорядок, стол, на нем бюст, рука, палитра; вон пыль, видишь, как пыль нарисована! c’est charmant. А вот на другом холсте женщина, моющая лицо – quelle jolie figure![2 - Какая красивая фигура!] Ах, мужичок! Lise, Lise, мужичок в русской рубашке! смотри: мужичок! Так вы занимаетесь не одними только портретами?»
«О, это вздор… Так, шалил… этюды… »
«Скажите, какого вы мнения на счет нынешних портретистов? Не правда ли, теперь нет таких, как был Тициан? Нет той силы в колорите, нет той… как жаль, что я не могу вам выразить по-русски (дама была любительница живописи и оббегала с лорнетом все галлереи в Италии). Однако, мсьё Ноль… ах, как он пишет! Какая необыкновенная кисть! Я нахожу, что у него даже больше выраженья в лицах, нежели у Тициана. Вы не знаете мсьё Ноля?»
«Кто этот Ноль?» спросил художник.
«Мсьё Ноль. Ах, какой талант! он написал с нее портрет, когда ей было только 12 лет. Нужно, чтобы вы непременно у нас были. Lise, ты ему покажи свой альбом. Вы знаете, что мы приехали с тем, чтобы сей же час начали с нее портрет.»
«Как же, я готов сию минуту.» И в одно мгновенье придвинул он станок с готовым холстом, взял в руки палитру, вперил глаз в бледное личико дочери. Если бы он был знаток человеческой природы, он прочел бы на нем в одну минуту начало ребяческой страсти к балам, начало тоски и жалоб на длинноту времени до обеда и после обеда, желанья побегать в новом платье на гуляньях, тяжелые следы безучастного прилежания к разным искусствам, внушаемого матерью для возвышения души и чувств.
«Вы мсье Чартков?» сказала дама. Художник поклонился.
«Об вас столько пишут; ваши портреты, говорят, верх совершенства.» Сказавши это, дама наставила на глаз лорнет и побежала быстро осматривать стены, на которых ничего не было. «А где же ваши портреты?»
«Вынесли», сказал художник, несколько смешавшись: «я только что переехал еще на эту квартиру, так они еще в дороге… не доехали.»
«Вы были в Италии?» сказала дама, наводя на него лорнет, не найдя ничего другого, на что бы можно было навесть его.
«Нет, я не был, но хотел быть… впрочем теперь покамест я отложил… Вот кресла-с; вы устали… »
«Благодарю, я сидела долго в карете. А, вон наконец вижу вашу работу!» сказала дама, побежав к супротивной стене и наводя лорнет на стоявшие на полу его этюды, программы, перспективы и портреты. «C’est charmant, Lise, Lise, venez ici[1 - Это очаровательно, Лиза, Лиза, иди сюда.]: комната во вкусе Теньера, видишь: беспорядок, беспорядок, стол, на нем бюст, рука, палитра; вон пыль, видишь, как пыль нарисована! c’est charmant. А вот на другом холсте женщина, моющая лицо – quelle jolie figure![2 - Какая красивая фигура!] Ах, мужичок! Lise, Lise, мужичок в русской рубашке! смотри: мужичок! Так вы занимаетесь не одними только портретами?»
«О, это вздор… Так, шалил… этюды… »
«Скажите, какого вы мнения на счет нынешних портретистов? Не правда ли, теперь нет таких, как был Тициан? Нет той силы в колорите, нет той… как жаль, что я не могу вам выразить по-русски (дама была любительница живописи и оббегала с лорнетом все галлереи в Италии). Однако, мсьё Ноль… ах, как он пишет! Какая необыкновенная кисть! Я нахожу, что у него даже больше выраженья в лицах, нежели у Тициана. Вы не знаете мсьё Ноля?»
«Кто этот Ноль?» спросил художник.
«Мсьё Ноль. Ах, какой талант! он написал с нее портрет, когда ей было только 12 лет. Нужно, чтобы вы непременно у нас были. Lise, ты ему покажи свой альбом. Вы знаете, что мы приехали с тем, чтобы сей же час начали с нее портрет.»
«Как же, я готов сию минуту.» И в одно мгновенье придвинул он станок с готовым холстом, взял в руки палитру, вперил глаз в бледное личико дочери. Если бы он был знаток человеческой природы, он прочел бы на нем в одну минуту начало ребяческой страсти к балам, начало тоски и жалоб на длинноту времени до обеда и после обеда, желанья побегать в новом платье на гуляньях, тяжелые следы безучастного прилежания к разным искусствам, внушаемого матерью для возвышения души и чувств.