Ромео
Подхлестни-ка его да пришпорь, подхлестни да пришпорь, а то я крикну: «Выиграл!»
Меркуцио
Ну, если твои остроты полетят, как на охоте за дикими гусями, я сдаюсь, потому что у тебя в каждом из твоих пяти чувств больше дичи, чем у меня во всех зараз. Не принимаешь ли ты и меня за гуся?
Ромео
Да ты никогда ничем другим и не был.
Меркуцио
За эту шутку я тебя ущипну за ухо.
Ромео
Нет, добрый гусь, не надо щипаться.
Меркуцио
У твоих шуток едкий вкус: они похожи на острый соус.
Ромео
А разве острый соус не хорош для такого жирного гуся?
Меркуцио
Однако твое остроумие – точно из лайки, которую легко растянуть и в длину и в ширину.
Ромео
Я растяну слово «гусь» в длину и в ширину – и ты окажешься величайшим гусем во всей округе.
Меркуцио
Ну вот, разве это не лучше, чем стонать от любви? Теперь с тобой можно разговаривать, ты прежний Ромео; ты то, чем сделали тебя природа и воспитание. А эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперед, не зная, куда ему сунуть свою погремушку.
Бенволио
Ну-ну, довольно.
Меркуцио
Ты хочешь, чтобы я обрубил моему красноречию хвост?
Бенволио
Да, иначе ты его слишком растянешь.
Меркуцио
Ошибаешься, я хотел сократить свою речь; я уже дошел до конца и продолжать не собирался.
Входят кормилица и Пьетро.
Ромео
Вот замечательный наряд!
Меркуцио
Парус, парус!
Бенволио
Два: юбка и штаны.
Кормилица
Пьетро!
Пьетро
Что угодно?
Кормилица
Мой веер, Пьетро.
Меркуцио
Любезный Пьетро, закрой ей лицо: ее веер красивее.
Кормилица
Пошли вам бог доброе утро, синьоры.
Меркуцио
Пошли вам бог прекрасный вечер, прекрасная синьора.
Кормилица
Да разве сейчас вечер?
Меркуцио
Деле идет к вечеру: шаловливая стрелка часов уже указывает на полдень.
Кормилица
Ну вас! Что вы за человек?
Ромео
Человек, синьора, которого бог создал во вред самому себе.
Кормилица
Честное слово, хорошо сказано: «Во вред самому себе». Синьоры, не скажет ли мне кто-нибудь из вас, где мне найти молодого Ромео?
