Два карлика уносят АНТИГОНУ.
ИСМЕНА уходит. Пробегают три карлика.
Входит КРЕОН и СТРАЖНИК.
1-Й СТРАЖНИК(вытягиваясь и отдавая честь). Стражник Жона, второй роты. Значит, так, начальник. Мы бросили жребий, кому идти. И выпало мне. Так вот, начальник. Я и пришел, потому что решили — пусть уж один все объяснит, и еще потому, что нельзя всем троим уйти с поста. Мы, начальник, втроем стоим в карауле возле трупа. Значит, я не один, нас трое. Кроме меня еще Дюран и старший, Будусс.
Вот-вот, начальник. Я говорил то же самое. Явиться должен был старший. Когда других командиров нет, за все отвечает старший. Но они не согласились и решили бросить жребий. Прикажете пойти за старшим?
Я на службе семнадцать лет. Пошел в армию добровольцем, награжден медалью, две благодарности в приказе. Я на хорошем счету, начальник. Служу усердно. Знаю только приказы. Командиры говорят: «На этого Жона можно положиться». По правилам, должен был явиться старший. Правда, я уже представлен к повышению, но еще не произведен. Производство должно состояться в июне.
Ну так вот, начальник: труп…
Появляются ПРИЗРАКИ.
Мы вовсе не спали! Заступили в два часа ночи, самое собачье время. Знаете, начальник, когда ночь на исходе. Веки словно свинцом налиты, голова тяжелая, мерещится, будто тени какие-то движутся, и утренний туман стелется… Они выбрали подходящее время!.. Но мы все были на посту, разговаривали и топали ногами, чтобы согреться… Мы не спали, начальник, все трое можем поклясться, что не спали! Да и слишком уж холодно было… И вот я взглянул на труп… Мы стояли в двух шагах от него, но я все-таки поглядывал время от времени… Таков уж я, начальник все делаю на совесть. Вот почему командиры говорят: «На этого Жона…».
ПРИЗРАКИ
Царь! Человек ни в чем не должен клясться:
Окажется потом, что он солгал.
Я говорил, что не вернусь сюда,
Так был убит угрозами твоими,
Однако радость, коль не ждешь ее,
Бывает выше всяких удовольствий,
И вот я снова здесь, хотя и клялся.
Веду ее: схватили мы девицу,
Когда умершего обрядом чтила.
Я видел сам, как тело хоронила,
Запрет нарушив, — ясно говорю!
Так было дело. Страшные угрозы
Твои услышав, мы туда вернулись,
С покойника смахнули пепел, — тело,
Наполовину сгнившее, открыли,
А сами сели на пригорке так,
Чтоб с ветром к нам не доносилось смрада.
Так время шло, пока на небесах
Не встало солнце кругом лучезарным
И зной не запылал. Но тут внезапно
Поднялся вихрь — небесная напасть,
Застлал от взоров поле, оборвал
Листву лесов равнинных; воздух пылью
Наполнился. Зажмурясь, переносим
Мы гнев богов… Когда же, наконец,
Все стихло, видим: девушка подходит
И стонет громко злополучной птицей,
Нашедшею пустым свое гнездо.
Лишь увидала тело обнаженным,
Завыла вдруг и громко стала клясть
Виновников. И вот, песку сухого
В пригоршнях принеся, подняв высоко
Свой медный, крепко скованный сосуд,