Когда-то Прогна залетела
От башен городских, обители своей,
В леса пустынные, где пела
Сиротка Филомела,
И так сказала ей
Болтливая певица:
«Здорово, душенька-сестрица!
Ни видом не видать тебя уж много лет!
Зачем забыла свет?
Зачем наш край не посещала?
Где пела, где жила? Куда и с кем летала?
Пора, пора и к нам
Залетом по веснам;
Здесь скучно: все леса унылы,
И колоколен нет».
— «Ах, мне леса и милы!» —
Печальный был ответ.
«Кому ж ты здесь поешь, — касатка возразила, —
В такой дали от жила,
От ласточек и от людей?
Кто слушает тебя? Стада глухих зверей
Иль хищных птиц собранье?
Сестра! грешно терять небесно дарованье
В безлюдной стороне.
Признаться... здесь и страшно мне!
Смотри: песчаный бор, река, пустынны виды,
Гора, висяща над горой,
Как словно в Фракии глухой,
На мысль приводят нам Тереевы обиды.
И где же тут покой?»
— «Затем-то и живу средь скучного изгнанья,
Боясь воспоминанья,
Лютейшего сто раз:
Людей боюсь у вас», —
Вздохнув, сказала Филомела,
Потом: «Прости, прости!» — взвилась и улетела
Из ласточкиных глаз.
1811
Череповец
Филомела и Прогна — дочери Пандиона. Терей, супруг последней, влюбился в Филомелу, заключил ее в замок, во Фракии находящийся, обесчестил и отрезал язык. Боги, сжалившись над участию несчастных сестер, превратили Филомелу в соловья, а Прогну в ласточку.
Филомела и Прогна. Вольный перевод басни Лафонтена «Philomèle et Progné». Впервые — ВЕ, 1811, № 23, стр. 186—187. В «Опыты» не вошло. Сюжет был заимствован Лафонтеном у греческого баснописца Бабрия (II в. до н. э.). Вяземский нашел басню слабой и усмотрел в ней автобиографические мотивы. Батюшков ответил ему, что басня написана «хорошо» и что он «нисколько не метил на себя» (Соч., т. 3, стр. 167). Однако Вяземский верно уловил сходство основного психологического тона басни с настроениями поэта, чувствовавшего себя гонимым и обойденным.
Фракия — в древности так называли считавшиеся холодными и суровыми земли, лежащие к северу от Греции.
