Иван Бунин. Темные аллеи. Страница 046
Она отметила на блокноте и переставила с соседнего стола на его стол графин с водой. Он закачал головой:
— Нет, мерси, ни воды, ни вина с водой никогда не пью. L'eau gate le vin comme la charette le chemin et la femme — I'ame.[5]
— Хорошего же вы мнения о нас! — безразлично ответила она и пошла за водкой и селедкой. Он посмотрел ей вслед — на то, как ровно она держалась, как колебалось на ходу ее черное платье… Да, вежливость и безразличие, все повадки и движения скромной и достойной служащей. Но дорогие хорошие туфли. Откуда? Есть, вероятно, пожилой, состоятельный "ami"…[6] Он давно не был так оживлен, как в этот вечер, благодаря ей, и последняя мысль возбудила в нем некоторое раздражение. Да, из году в год, изо дня в день, втайне ждешь только одного, — счастливой любовной встречи, живешь, в сущности, только надеждой на эту встречу — и все напрасно…
На другой день он опять пришел и сел за свой столик. Она была сперва занята, принимала заказ двух французов и вслух повторяла, отмечая на блокноте:
— Cavair rouge, salade russe… Deux chachlyks…[7]
Потом вышла, вернулась и пошла к нему с легкой улыбкой, уже как к знакомому:
— Добрый вечер. Приятно, что вам у нас понравилось.
Он весело приподнялся:
— Доброго здоровья. Очень понравилось. Как вас величать прикажете?
— Ольга Александровна. А вас, позвольте узнать?
— Николай Платоныч.
Они пожали друг другу руки, и она подняла блокнот:
— Нынче у нас чудный рассольник. Повар у нас замечательный, на яхте у великого князя Александра Михайловича служил.
— Прекрасно, рассольник так рассольник… А вы давно тут работаете?
— Третий месяц.
— А раньше где?
— Раньше была продавщицей в Printemps.
— Верно, из-за сокращений лишились места?
— Да, по доброй воле не ушла бы.
Он с удовольствием подумал, что, значит, дело не в «ami», — и спросил:
— Вы замужняя?
— Да.
— А муж ваш что делает?
— Работает в Югославии. Бывший участник белого движения. Вы, вероятно, тоже?
— Да, участвовал и в великой и в гражданской войне.
— Это сразу видно. И, вероятно, генерал, — сказала она, улыбаясь.
— Бывший. Теперь пишу истории этих войн по заказам разных иностранных издательств… Как же это вы одна?
— Так вот и одна…
На третий вечер он спросил:
— Вы любите синема?
Она ответила, ставя на стол мисочку с борщом:
— Иногда бывает интересно.
— Вот теперь идет в синема «Etoile» какой-то, говорят, замечательный фильм. Хотите пойдем посмотрим? У вас есть, конечно, выходные дни?
— Мерси. Я свободна по понедельникам.
— Ну вот и пойдем в понедельник. Нынче что? Суббота? Значит послезавтра. Идет?
— Идет. Завтра вы, очевидно, не придете?
— Нет, еду за город, к знакомым. А почему вы спрашиваете?
— Не знаю… Это странно, но я уж как-то привыкла к вам.
Он благодарно взглянул на нее и покраснел:
— И я к вам. Знаете, на свете так мало счастливых встреч…
И поспешил переменить разговор:
— Итак, послезавтра. Где же нам встретиться? Вы где живете?
— Возле метро Motte-Picquet.
— Видите, как удобно, — прямой путь до Etoile. Я буду ждать вас там при выходе из метро ровно в восемь с половиной.
— Мерси.
Он шутливо поклонился:
— C'est moi qui vous remercie.[8] Уложите детей, — улыбаясь, сказал он, чтобы узнать, нет ли у нее ребенка, — и приезжайте.
— Слава Богу, этого добра у меня нет, — ответила она и плавно понесла от него тарелки.
Он был и растроган и хмурился, идя домой. "Я уже привыкла к вам…" Да, может быть, это и есть долгожданная счастливая встреча. Только поздно, поздно. Le bon Dieu envoie toujours des culottes a ceux qui n'ont pas de derriere…[9]
— Нет, мерси, ни воды, ни вина с водой никогда не пью. L'eau gate le vin comme la charette le chemin et la femme — I'ame.[5]
— Хорошего же вы мнения о нас! — безразлично ответила она и пошла за водкой и селедкой. Он посмотрел ей вслед — на то, как ровно она держалась, как колебалось на ходу ее черное платье… Да, вежливость и безразличие, все повадки и движения скромной и достойной служащей. Но дорогие хорошие туфли. Откуда? Есть, вероятно, пожилой, состоятельный "ami"…[6] Он давно не был так оживлен, как в этот вечер, благодаря ей, и последняя мысль возбудила в нем некоторое раздражение. Да, из году в год, изо дня в день, втайне ждешь только одного, — счастливой любовной встречи, живешь, в сущности, только надеждой на эту встречу — и все напрасно…
На другой день он опять пришел и сел за свой столик. Она была сперва занята, принимала заказ двух французов и вслух повторяла, отмечая на блокноте:
— Cavair rouge, salade russe… Deux chachlyks…[7]
Потом вышла, вернулась и пошла к нему с легкой улыбкой, уже как к знакомому:
— Добрый вечер. Приятно, что вам у нас понравилось.
Он весело приподнялся:
— Доброго здоровья. Очень понравилось. Как вас величать прикажете?
— Ольга Александровна. А вас, позвольте узнать?
— Николай Платоныч.
Они пожали друг другу руки, и она подняла блокнот:
— Нынче у нас чудный рассольник. Повар у нас замечательный, на яхте у великого князя Александра Михайловича служил.
— Прекрасно, рассольник так рассольник… А вы давно тут работаете?
— Третий месяц.
— А раньше где?
— Раньше была продавщицей в Printemps.
— Верно, из-за сокращений лишились места?
— Да, по доброй воле не ушла бы.
Он с удовольствием подумал, что, значит, дело не в «ami», — и спросил:
— Вы замужняя?
— Да.
— А муж ваш что делает?
— Работает в Югославии. Бывший участник белого движения. Вы, вероятно, тоже?
— Да, участвовал и в великой и в гражданской войне.
— Это сразу видно. И, вероятно, генерал, — сказала она, улыбаясь.
— Бывший. Теперь пишу истории этих войн по заказам разных иностранных издательств… Как же это вы одна?
— Так вот и одна…
На третий вечер он спросил:
— Вы любите синема?
Она ответила, ставя на стол мисочку с борщом:
— Иногда бывает интересно.
— Вот теперь идет в синема «Etoile» какой-то, говорят, замечательный фильм. Хотите пойдем посмотрим? У вас есть, конечно, выходные дни?
— Мерси. Я свободна по понедельникам.
— Ну вот и пойдем в понедельник. Нынче что? Суббота? Значит послезавтра. Идет?
— Идет. Завтра вы, очевидно, не придете?
— Нет, еду за город, к знакомым. А почему вы спрашиваете?
— Не знаю… Это странно, но я уж как-то привыкла к вам.
Он благодарно взглянул на нее и покраснел:
— И я к вам. Знаете, на свете так мало счастливых встреч…
И поспешил переменить разговор:
— Итак, послезавтра. Где же нам встретиться? Вы где живете?
— Возле метро Motte-Picquet.
— Видите, как удобно, — прямой путь до Etoile. Я буду ждать вас там при выходе из метро ровно в восемь с половиной.
— Мерси.
Он шутливо поклонился:
— C'est moi qui vous remercie.[8] Уложите детей, — улыбаясь, сказал он, чтобы узнать, нет ли у нее ребенка, — и приезжайте.
— Слава Богу, этого добра у меня нет, — ответила она и плавно понесла от него тарелки.
Он был и растроган и хмурился, идя домой. "Я уже привыкла к вам…" Да, может быть, это и есть долгожданная счастливая встреча. Только поздно, поздно. Le bon Dieu envoie toujours des culottes a ceux qui n'ont pas de derriere…[9]