Фредерик заметил его.
– Постойте! Что это…
Все трое переглянулись и покраснели.
Дверь осторожно приоткрылась, показались сперва поля шляпы, а затем профиль Юссонэ.
– Простите, я помешал вам, влюбленная парочка!
Он остановился, удивясь, что видит Сизи и что Сизи занял его место.
Подали еще один прибор. Юссонэ был очень голоден и потому наудачу хватал остатки обеда, мясо с блюда, фрукты аз корзины, держа в одной руке стакан, в другой – вилку и рассказывая в то же время, как он выполнил поручение. Собачки доставлены в целости и сохранности. Дома ничего нового. Кухарку он застал с солдатом, – этот эпизод Юссонэ сочинил единственно с тем, чтобы произвести эффект.
Капитанша сняла с вешалки свою шляпу. Фредерик бросился к звонку и еще издали крикнул слуге:
– Карету!
– У меня есть карета, – сказал виконт.
– Помилуйте, сударь!
– Позвольте, сударь!
И они уставились друг на друга; оба были бледны, и руки у них дрожали.
Капитанша, наконец, пошла под руку с Сизи и, указывая на занятого едой Юссонэ, проговорила:
– Уж позаботьтесь о нем – он может подавиться. Мне бы не хотелось, чтобы его преданность к моим моськам погубила его!
Дверь захлопнулась.
– Ну? – сказал Юссонэ.
– Что – ну?
– Я думал…
– Что же вы думали?
– Разве вы не…
Фразу свою он дополнил жестом.
– Да нет! Никогда в жизни!
Юссонэ не настаивал.
Напрашиваясь обедать, он ставил себе особую цель. Так как его газета, называвшаяся теперь не «Искусство», а «Огонек», с эпиграфом: «Канониры, по местам!», отнюдь не процветала, то ему хотелось превратить ее в еженедельное обозрение, которое он издавал бы сам, без помощи Делорье. Он заговорил о своем старом проекте и изложил новый план.
Фредерик, не понимавший, вероятно, в чем дело, отвечал невпопад, Юссонэ схватил со стола несколько сигар, сказал: «Прощай, дружище», и скрылся.
Фредерик потребовал счет. Счет был длинный, а пока гарсон с салфеткой подмышкой ожидал уплаты, подошел второй – бледный субъект, похожий на Мартинона, и сказал:
– Прошу прощения, забыли внести в счет фиакр.
– Какой фиакр?
– Тот, что отвозил барина с собачками.
И лицо гарсона вытянулось, как будто ему жаль было бедного молодого человека. Фредерику захотелось дать ему пощечину. Он подарил ему на водку двадцать пять франков сдачи, которую ему возвращали.
– Благодарю, ваша светлость! – сказал человек с салфеткой, низко кланяясь.
Весь следующий день Фредерик предавался своему гневу и мыслям о своем унижении. Он упрекал себя, что не дал пощечины Сизи. А с Капитаншей он клялся больше не встречаться; в других столь же красивых женщинах не будет недостатка; а так как для того, чтобы обладать ими, нужны деньги, он продаст свою ферму, будет играть на бирже, разбогатеет, своею роскошью сразит Капитаншу, да и весь свет. Когда настал вечер, его удивило, что он не думал о г-же Арну.