Гюстав Флобер. Воспитание чувств. Страница 155
– Не для всех! – раздраженно возразил Фредерик.
– Ему кажется, что он – не как все! – сказал Сизи. – Вот забавник!
Гости засмеялись.
Сердце так билось у Фредерика, что он задыхался. Он выпил залпом два стакана воды.
Но у барона сохранились приятные воспоминания о Розанетте.
– Она по-прежнему с неким Арну?
– Ничего не могу сказать, – ответил Сизи. – Я не знаю этого господина!
Тем не менее он стал утверждать, что Арну мошенник.
– Позвольте! – крикнул Фредерик.
– Однако это несомненно! У него даже был процесс!
– Неправда!
Фредерик вступился за Арну. Он ручался за его честность, даже сам поверил в нее, придумывал цифры, доказательства. Виконт, злой и к тому же пьяный, упрямился, и Фредерик строго спросил его:
– Вы, сударь, хотите меня оскорбить?
И взгляд, брошенный им на виконта, был жгуч, как кончик его сигары.
– О, ничуть! Я даже согласен, что у него есть нечто весьма хорошее: его жена.
– Вы ее знаете?
– Еще бы! Софи Арну – кто ее не знает!
– Как вы сказали?
Сизи поднялся и, запинаясь, повторил:
– Кто ее не знает!
– Замолчите! Она не из тех, у кого вы бываете!
– Надеюсь!
Фредерик швырнул ему в лицо тарелку.
Она молнией пролетела над столом, повалила две бутылки, разбила салатник, раскололась на три куска, ударившись о серебряную вазу, и попала виконту в живот.
Все вскочили, чтобы удержать его. Он выбивался, кричал, был в ярости. Г-н дез-Онэ твердил:
– Успокойтесь! Ну полно, дитя мое!
– Но ведь это ужасно! – вопил наставник.
Форшамбо был бледен как полотно и дрожал; Жозеф громко хохотал; лакеи вытирали вино, подымали с пола осколки, а барон затворил окно, ибо, несмотря на стук экипажей, шум могли услышать и на бульваре.
В ту минуту, когда Фредерик бросил тарелку, все говорили разом; поэтому оказалось невозможным определить, что дало повод к оскорблению, кто был причиной – сам ли Арну или г-жа Арну, Розанетта или еще кто-нибудь другой. Несомненно было одно – ни с чем несравнимая грубость Фредерика: он решительно отказался выразить малейшее раскаяние.
Г-н дез-Онэ попытался смягчить его, кузен Жозеф также; о том же старались наставник и даже Форшамбо. Барон тем временем успокаивал Сизи, который проливал слезы, ослабев от нервного потрясения. Раздражение Фредерика, напротив, все усиливалось, и дело, может быть, осталось бы в том же положении до самого утра, если бы барон не сказал, желая положить этому конец:
– Милостивый государь, виконт пришлет к вам завтра своих секундантов.
– В котором часу?
– В полдень, если разрешите.
– К вашим услугам, милостивый государь.
Очутившись на улице, Фредерик вздохнул полной грудью. Слишком уж долго он сдерживался: наконец-то он дал себе волю!