Отныне Мадлен совершенно преобразился в глазах Фантины. Ей казалось, что от него исходит сияние. Видимо, он был погружен в молитву. Она долго смотрела на него, не осмеливаясь нарушить его задумчивость. Наконец она робко проговорила:
- Что это вы делаете?
Мадлен стоял здесь уже целый час. Он ждал, когда Фантина проснется. Взяв ее руку, он пощупал пульс и спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- Хорошо, я немного поспала, - ответила она, - кажется, мне лучше. Это скоро пройдет.
Отвечая на вопрос, который она задала ему вначале, и как будто только что услышав его, он сказал:
- Я молился страдальцу, который там, на небесах.
И мысленно добавил: "За страдалицу, которая здесь, на земле".
Ночь и утро Мадлен провел в розысках. Теперь он знал все. История Фантины стала известна ему во всех ее душераздирающих подробностях. Он продолжал:
- Вы много выстрадали, бедная мать. О, не сетуйте, ваш удел - удел избранных! Именно таким путем люди создают ангелов. Люди не виноваты: они не умеют делать это по-иному. Тот ад, из которого вы вышли, - начало рая. Пройти через него было необходимо.
Он глубоко вздохнул. А она улыбалась ему своей особенной улыбкой, которой недостаток двух передних зубов придавал высшую красоту.
Этой же ночью Жавер написал письмо. Утром он сам сдал это письмо в почтовую контору Монрейля -Приморского. Оно было адресовано в Париж, надпись на конверте гласила: "Господину Шабулье, секретарю префекта полиции". Так как происшествие в полицейском участке получило широкую огласку, почтмейстерша и еще несколько человек, видевшие письмо до того, как оно было отправлено, и узнавшие на конверте почерк Жавера, решили, что он посылает прошение об отставке.
Мадлен поспешил написать супругам Тенардье. Фантина задолжала им сто двадцать франков. Он послал триста, с тем чтобы они взяли себе причитающуюся им сумму, а на остальные немедленно привезли ребенка в Монрейль -Приморский, где его ожидает больная мать.
Тенардье был потрясен.
- Черт побери, - сказал он жене, - мы не выпустим из рук ребенка. Вот когда эта пичуга превратится в дойную корову! Я догадываюсь, в чем тут дело. Какой-нибудь простофиля втюрился в мамашу.
Он прислал в ответ искусно составленный счет на пятьсот с чем-то франков. В этом счете фигурировали два других неоспоримых счета, один от врача, другой от аптекаря, которые лечили и снабжали лекарствами Эпонину и Азельму, перенесших длительную болезнь. А Козетта, как мы уже говорили, была здорова. Пришлось сделать лишь маленькую подтасовку имен. Под счетом Тенардье приписал:"Получено в счет долга триста франков".
Мадлен немедленно послал еще триста франков и написал: "Поскорее привезите Козетту".
- Черта с два! - сказал Тенардье. - Нет, мы не выпустим из рук ребенка.
Между тем Фантина все не поправлялась. Она по-прежнему лежала в больнице.
Вначале сестры приняли "эту девку" и ухаживали за ней с брезгливым чувством.
