- Почему бы и нет?
- А ничего, если вы приедете туда часа этак в четыре утра?
- Нет, это поздно.
- Тогда я должен сказать вам вот что. Видите ли, на почтовых лошадях... А разрешение на это при вас, сударь?
- Да.
- Так вот, на почтовых лошадях вы, сударь, будете в Аррасе не раньше завтрашнего дня. У нас ведь тут проселочная дорога. На станциях лошадей мало, все они заняты в поле. Сейчас начинается пахота, требуются сильные упряжки, лошадей нанимают, где только можно, и у почты тоже. Вам, сударь, придется ожидать по три-четыре часа на каждой станции. Да и повезут вас шагом. На этой дороге много пригорков.
- Хорошо, я поеду верхом. Отпрягите лошадь. Ведь найдется же у вас продажное седло.
- Найтись-то найдется, да ходит ли ваша лошадь под седлом?
- Правда, я совсем забыл! Нет, под седлом она не ходит.
- Ну, значит...
- Да неужели я не найду в деревне наемную лошадь?
- Лошадь, которая без передышки добежит до самого Арраса?
- Да.
- В наших краях нет таких лошадей. Конечно, вам пришлось бы купить ее, потому что здесь никто вас не знает. Но ни купить, ни нанять такую лошадь вам не удастся за пятьсот, даже за тысячу франков.
- Как же быть?
- Сказать по чести, самое лучшее, если я починю ваше колесо и вы отложите поездку до завтра.
- Завтра будет поздно.
- Ничего не поделаешь!
- Кажется, здесь проходит почтовая карета на Аррас. Когда она должна прибыть?
- Завтра ночью. Обе почтовые кареты ездят по ночам, и туда и оттуда.
- Скажите: неужели на починку этого колеса вам необходим целый день?
- Целый день, да еще какой работы!
- А если взять помощника?
- Хоть десятерых.
- Нельзя ли связать спицы веревками?
- Спицы-то можно, а вот ступицу нельзя. Да и обод еле держится.
- Нет ли в городе человека, который отдает внаем лошадей?
- Нет.
- Нет ли другого тележника?
Конюх и тележник отрицательно покачали головами и в один голос ответили.
- Нет.
Он почувствовал невыразимую радость.
В дело вмешалось провидение - это было ясно. Это оно сломало колесо тильбюри и задержало его в дороге. Он сдался не сразу, он сделал все, что мог, чтобы продолжать путь; он честно и добросовестно исчерпал все средства; он не отступил ни перед холодом, ни перед усталостью, ни перед издержками; ему не в чем упрекнуть себя. Если же он все-таки не поедет дальше, то не по своей вине; это не его воля, это воля провидения.
Он вздохнул. Впервые после посещения Жавера он вздохнул свободно, полной грудью. Ему показалось. что железная рука, в течение двадцати часов сжимавшая его сердце, вдруг разжалась.
Он решил, что теперь бог на его стороне и что этим он явил ему свое присутствие.
Он сказал себе, что сделал все возможное и что сейчас ему остается одно: спокойно вернуться обратно.
