Виктор Гюго. Отверженные. Часть 1. Стр. 216
Что он ей сказал? Что мог сказать человек, который был осужден законом, женщине, которая умерла? Какие это были слова? Никто в мире не слышал их. Слышала ли их умершая? Существуют трогательные иллюзии, в которых, может быть, заключается самая возвышенная реальность. Несомненно одно сестра Симплиция, единственная свидетельница всего происходившего. часто рассказывала впоследствии, будто в тот момент, когда Жан Вальжан шептал что-то на ухо Фантине, она ясно видела, как блаженная улыбка показалась на этих бледных губах и забрезжила в затуманенных зрачках, полных удивления перед тайной могилы.
Жан Вальжан взял обеими руками голову Фантины и удобно положил ее на подушку, как это сделала бы мать для своего дитяти; он завязал тесемки на вороте ее сорочки и подобрал ей волосы под чепчик. Потом закрыл ей глаза.
Лицо Фантины в эту минуту, казалось, озарило непостижимое сияние.
Смерть - это переход к вечному свету.
Рука Фантины свесилась с кровати. Жан Вальжан опустился на колени, осторожно поднял ее руку и приложился к ней губами.
Потом встал и обернулся к Жаверу.
- Теперь я в вашем распоряжении, -сказал он.
Глава пятая
ПО МЕРТВЕЦУ И МОГИЛА
Жавер доставил Жана Вальжана в городскую тюрьму.
Арест г-на Мадлена произвел в Монрейле -Приморском небывалую сенсацию, или, вернее сказать, небывалый переполох. Нам очень грустно, но мы не можем скрыть тот факт, что слова - бывший каторжник заставили почти всех отвернуться от него. В течение каких-нибудь двух часов все добро, сделанное им, было забыто, и он стал только каторжником. Правда, подробности происшествия в Аррасе еще не были известны. Целый день в городе слышались разговоры:
- Вы еще не знаете? Он каторжник, отбывший срок. - Кто он? - Да наш мэр. Как! Господин Мадлен? -Да. -Неужели? -Его и звали-то не Мадлен, у него какое-то жуткое имя - не то Бежан, не то Божан, не то Бужан...-Ах, боже мой! -Его посадили. - Посадили! - В тюрьму, в городскую тюрьму, покамест его не переведут. - Покамест не переведут! Так его переведут? Куда же это? - Его еще будут судить в суде присяжных за грабеж на большой дорога совершенный им в былые годы. - Ну вот! Так я и знала! Слишком уж он был добрый, слишком хороший, до приторности. Отказался от ордена и раздавал деньги всем маленьким озорникам, которые попадались ему на дороге. Мне всегда казалось, что тут дело нечисто.
Особенно возмущались им в так называемых "салонах".
Одна пожилая дама, подписчица газеты Белое знамя, высказала замечание, измерить всю глубину которого почти невозможно:
- Меня это нисколько не огорчает. Это хороший урок бонапартистам!
Так рассеялся в Монрейле -Приморском миф, называвшийся "г-ном Мадленом". Только три-четыре человека во всем городе остались верны его памяти. Старуха привратница, которая служила у него в доме, относилась к их числу.
Вечером того же дня эта почтенная старушка сидела у себя в каморке, все еще не оправившись от испуга и погруженная в печальные размышления.