Жан Вальжан - отныне мы уже не будем называть его иначе - поднялся со стула. Самым ласковым, самым спокойным тоном он сказал Фантине:
- Успокойтесь Он пришел не за вами.
Затем он повернулся к Жаверу и сказал ему:
- Я знаю, что вам нужно.
Жавер ответил:
- Живо! Идем!
В тоне, каким были произнесены эти два слова, слышалось что-то исступленное, что-то дикое. Жавер не сказал: "Живо! Идем!" Он сказал: "Живидем!" Никакое правописание не могло бы точно передать эти звуки; то была уже не человеческая речь, то было рычание.
На сей раз он поступил не так, как обычно: он не объявил о цели своего прихода, он даже не предъявил приказа об аресте. Для него Жан Вальжан являлся своего рода противником, таинственным и неуловимым, загадочным борцом, которого он держал в своих тисках на протяжении пяти лет, но свалить не мог. Этот арест был не началом, а концом. Он ограничился тем, что сказал: "Живо! Идем!"
Произнося эти слова, он не сделал ни шагу; он только метнул на Жана Вальжана взгляд, который он закидывал, как крюк, притягивая к себе несчастные жертвы.
Этот взгляд пронзил Фантину до мозга костей за два месяца перед тем.
При окрике Жавера Фантина открыла глаза. Но ведь г-н мэр здесь. Чего же ей бояться?
Жавер шагнул на середину комнаты и крикнул:
- Эй, как тебя там! Идешь ты или нет?
Бедняжка оглянулась. В комнате не было никого, кроме монахини и г-на мэра. К кому же могло относиться это омерзительное "ты"? Только к ней. Она задрожала.
И тут она увидела нечто невероятное, нечто до такой степени невероятное, что ничего подобного не могло бы померещиться ей даже в самом тяжелом горячечном бреду.
Она увидела, как сыщик Жавер схватил за шиворот г-на мэра; она увидела, как г-н мэр опустил голову. Ей показалось, что рушится мир.
Жавер действительно взял за шиворот Жана Вальжана.
- Господин мэр! - вскричала Фантина.
Жавер разразился хохотом, своим ужасным хохотом, обнажавшим его зубы до десен.
- Никакого господина мэра здесь больше нет!
Жан Вальжан не сделал попытки отстранить руку, державшую его за воротник редингота. Он сказал:
- Жавер...
- Я для тебя "господин полицейский надзиратель", - перебил его Жавер.
- Сударь! - снова заговорил Жан Вальжан.-- Мне бы хотелось сказать вам несколько слов наедине.
- Громко! Говори громко! - крикнул Жавер. - Со мной не шепчутся!
Жан Вальжан продолжал, понизив голос:
- Я хочу обратиться к вам с просьбой...
- А я приказываю тебе говорить громко.
- Но этого не должен слышать никто, кроме вас...
Какое мне дело? Я не желаю слушать!
Жан Вальжан повернулся к нему лицом и проговорил быстро и очень тихо:
- Дайте мне три дня! Только три дня, чтобы я мог съездить за ребенком этой несчастной женщины! Я уплачу все, что нужно. Вы можете меня сопровождать, если хотите.
