С этой минуты к счастью Мариуса видеть ее в Люксембургском саду прибавилось счастье провожать ее до дому.
Но голод его все усиливался. Мариус знал, как ее зовут, во всяком случае знал если не фамилию, то ее имя -прелестное, самое подходящее для женщины имя; он знал также, где она живет; теперь он желал знать, кто она.
Однажды вечером, проводив их до дому и едва дав им скрыться в воротах, он вошел следом за ними и решительным тоном спросил у привратника:
- Скажите, это вернулся жилец второго этажа?
- Нет, -ответил привратник, -это жилец третьего.
Еще один факт установлен. Успех окрылил Мариуса.
- Его квартира выходит на улицу?
- Ну конечно! Весь дом построен окнами на улицу, - объяснил привратник.
- А кто он такой, этот господин? - продолжал Мариус.
- Он рантье, сударь. Человек очень добрый и, хотя сам не богат, много помогает бедным.
- А как его фамилия? - задал новый вопрос Мариус.
Привратник поднял голову.
- Уж не сыщик ли вы будете, сударь? - спросил он.
Мариус ушел сконфуженный, но в полном восторге. Дела его шли на лад.
"Превосходно, -думал он. -Итак, я знаю, что ее зовут Урсулой, что она дочь рантье, что она живет в доме на Западной улице, на третьем этаже".
На другой день г-н Белый и его дочь появились в Люксембургском саду ненадолго. Они ушли засветло. Мариус проводил их до Западной улицы, как это теперь вошло у него в привычку. Дойдя до ворот, г-н Белый пропустил дочь вперед, а сам, прежде чем переступить порог, обернулся и пристально посмотрел на Мариуса.
На следующий день они не пришли в Люксембургский сад. Мариус напрасно прождал их целый день.
С наступлением темноты он отправился на Западную улицу и в окнах третьего этажа увидел свет. Он прогуливался под окнами, пока свет в них не погас.
На следующий день в Люксембургском саду - никого Мариус прождал до темноты, а потом пошел в свой ночной караул под окна. Это затянулось до десяти часов вечера. На обед он махнул рукой. Лихорадка питает больного, любовь влюбленного.
Так прошла неделя. Ни г-н Белый, ни его дочь больше не появлялись в Люксембургском саду. Мариус строил печальные предположения; днем он не решался караулить у ворот. Он довольствовался тем, что ходил по ночам глядеть на красноватый свет в окнах. Иногда за стеклами мелькали тени, и при виде их сердце его учащенно билось.
Когда он на восьмой день пришел под окна, огонь в них не горел. "Что бы это значило? - подумал он. -Лампа еще не зажжена! А ведь совсем темно. Быть может, их нет дома!" Он ждал до десяти часов, до полуночи, до часу ночи. Свет в третьем этаже так и не зажигался, и никто не входил в дом. Мариус ушел крайне опечаленный.
На следующий день, - теперь он жил ожиданием завтрашнего дня, а сегодняшний для него уже не существовал, - на следующий день он никого не нашел в Люксембургском саду, но это его уже не удивило.
