- За мной по пятам едет, - сказала она.
Старик выпрямился. Лицо его словно озарилось сиянием.
- Слышишь, жена? - крикнул он. - Наш филантроп сейчас будет тут. Гаси огонь.
Мать, опешив, не двигалась с места.
Отец с ловкостью фокусника схватил стоявший на камине кувшин с отбитым горлышком и плеснул воду на головни.
Затем, обращаясь к старшей дочери, приказал:
- Тащи-ка солому из стула!
Дочь не поняла.
Схватив стул, он ударом каблука выбил соломенное сиденье. Нога прошла насквозь.
- На дворе холодно? - спросил он у дочки, вытаскивая ногу из пробитого сиденья.
- Очень холодно. Снег валит.
Он обернулся к младшей дочери, сидевшей на кровати у окна, и заорал:
- Живо! Слезай с кровати, лентяйка! От тебя никогда проку нет! Выбивай стекло!
Девочка, дрожа, спрыгнула с кровати.
- Выбивай стекло! - повторил он.
Она застыла в изумлении.
- Слышишь, что тебе говорят? Выбей стекло! - снова крикнул отец.
Девочка с пугливой покорностью встала на цыпочки и кулаком ударила в окно. Стекло со звоном разлетелось на мелкие осколки. - Хорошо, - сказал отец.
Он был сосредоточен и решителен. Быстрый взгляд его обежал все закоулки чердака.
Ни дать ни взять полководец, отдающий последние распоряжения перед битвой.
Мать, еще не произнесшая ни звука, встала и спросила таким тягучим и глухим голосом, будто слова застывали у нее в горле:
- Что это ты задумал, голубчик?
- Ложись в постель! - последовал ответ.
Тон, каким это было сказано, не допускал возражения. Жена повиновалась и грузно повалилась на кровать.
В углу послышался плач.
- Что там еще? - закричал отец.
Младшая дочь, не выходя из темного закутка, куда она забилась, показала окровавленный кулак. Она поранила руку, разбивая стекло; тихонько всхлипывая, она подошла к кровати матери.
Тут настал черед матери. Она вскочила с криком:
- Полюбуйся! А все твои глупости! Она из-за тебя порезалась.
- Тем лучше, это было мною предусмотрено, - сказал муж.
- То есть как тем лучше? -завопила женщина.
- Молчать! Я отменяю свободу слова, -объявил отец.
Оторвав от надетой на нем женской рубашки холщовый лоскут, он наспех обмотал им кровоточившую руку девочки.
Покончив с этим, он с удовлетворением посмотрел на свою изорванную рубашку.
- Рубашка тоже в порядке. Все выглядит как нельзя лучше.
Ледяной ветер свистел в окне и врывался в комнату. С улицы проникал туман и расползался по всему жилищу; казалось, чьи-то невидимые пальцы незаметно укутывают комнату в белесую вату. В разбитое окно было видно, как падает снег. Холод, который предвещало накануне солнце Сретенья, и в самом деле наступил.
Старик огляделся, словно желая удостовериться. нет ли каких-либо упущений. Взяв старую лопату, он забросал золой залитые водой головни, чтобы их совсем не было видно. Затем, выпрямившись и прислонившись спиной к камину, сказал:
- Ну, теперь мы можем принять нашего филантропа.
